В этом смысле сама трата нами себя является способом соответствия полноте жизни: в отношении к другому мы превышаем себя и свои пределы. Но тогда жизнь необходимо понимать в качестве способности трансцендирования, благодаря которой человек может превышать и превосходить себя в ориентации на безмерное.
Человеку мало того, что есть: стремясь пережить новое и вырваться из круга повторений, он увлечён и захвачен полнотой. В конкретности любого устанавливаемого отношения фиксируется связь человека с безмерностью глубины. Пребывая в параметрах определённого, человек стремимся вырваться за его пределы и соприкоснуться с беспредельным, даже если это связано с распадом его определённости - и угрожает его сложившейся ранее конкретности.
Собственно, событие и есть такой прорыв внутри существования, прикосновение к которому наполняет его силой и потому влечёт его к себе. Событие наполняет человека энергией, но также и побуждает к её трате: мы и втягиваемся в дело растраты себя, пытаясь как-то соответствовать неограниченному характеру жизненной силы и быть с ней «на одной волне». Растрата нами себя - это и есть способ или, по крайней мере, попытка нашего соответствия жизни как силе.
Важно понять и обратное: замыкаясь в себе, мы отстраняемся от потока энергии, доступного другому, даже если и не осознаём этого. И потому человеку необходимо превышать свои пределы, стремясь, по возможности, выполнять это везде и всегда. Другими словами говоря, нам просто необходимо отнести себя к другому, необходимо как-то к чему-то отнестись. И вся наша жизнь может быть понята как растянутая во времени и пространстве проба соотнесения себя с безмерным в разных формах. Надо отдать отчёт в том, что влечение и тяготение к другому выявляет нашу изначальную ориентированность на безграничное, беспредельное и безмерное, без чего сущностное объяснение многих наших жизненных ситуаций, кажется, просто невозможно.
Такую нашу ориентированность на беспредельное, а значит - на бескорыстное и вечное, которая действует «поверх» любых конкретных содержаний наших отношений, обычно более привычных нам и близких, принять довольно трудно. «Привычность» здесь сродни онтической «близорукости», ввиду чего мы теперь уже не видим базового основания своей жизни, не видим бытийного измерения своей жизни, полностью увязая в измерении существования.
В деле установления разнообразных отношений с другими людьми для человека, в первую очередь, важны внутривидовые отношения, внутри которых он определяется как некоторая величина внутри себе подобных, и внутриродовые отношения, где и когда он не может не рассматривать свою жизнь только как часть и звено другой - более значимой, чем она сама, жизни. Разумеется, каждый из нас по-разному интегрирован в те и в другие формы отношений, и преимущественно может жить то жизнью вида, то жизнью рода, а, возможно, и тем и другим. Стоит только заметить, что выстраивание родовых отношений осуществляется на основе внутривидовых отношений, когда мы - обычно исподволь и только потом осознанно и намеренно - привыкаем к тому, чтобы рассматривать свою собственную жизнь не только как свою «собственность», но и приучаемся видеть её «историческую» размерность и проникаем в смысл отношений со своими живущими и уже ушедшими родственниками.
Вместе с тем, особо подчеркнём, что и видовые, и родовые отношения являются разными спецификациями действия на нас одного и того же принципа - принципа ориентированности жизни человека на бесконечное, безграничное и бескорыстное, когда сама наша конкретная и частная жизнь воспринимается в своём приобщении к тому, что её превышает и превосходит.
Акцентируем внимание на том, что наши отношения с живым, в первую очередь, устанавливаются на основе тела. Выстраивание телесных отношений человека претерпевает изменение от мягкого «сценария» на фазе начала формирования таких отношений и знакомства с ними до жёсткого «сценария», когда такие - телесные - отношения устанавливаются теперь уже вполне определённым и содержательным образом. Здесь надо выделить два момента. Во-первых, заметим, что телесные отношения не только первичны и являются началом нашего опыта в установлении любых отношений: телесные отношения - это основание любого нашего жизненного опыта, и в этом смысле это - неустранимое условие любых возможных отношений. Во-вторых, отметим, что сама содержательная определённость телесного отношения устанавливается в границах безлично действующей формы отношений человека внутри его вида - вида человека. Так, постепенно устанавливается мера в отношениях тела с другими телами и в отношении его с самим собой. Напротив, знание меры, пусть и неосознанное, как это проявляется, например, при упоминании «чувства меры», определяется в параметрах именно родовой жизни и памяти об этом, и здесь «мера» вполне может стать и становится «нормой».