— Крутой парень, — усмехнулся Илья. — Так сразу пообщаться с Шамиром!
— Я тоже удивился, когда Ицхак мне это сказал. Оказывается, «Натив» подчинялся непосредственно премьеру. Встреча была назначена на следующий день. Казаков прилетел в Израиль и с тогдашним директором «Натива» Давидом Бар-Товом явился к Шамиру. Он доложил о ситуации и сказал, что, по его оценке, есть возможность уменьшить «отсев» евреев и завернуть их в Израиль. Он сообразил, что американская система не сработает без механизма, который предотвратит прибытие евреев в Вену и в Рим.
— Мои друзья из Вены добирались в Рим, подавали там просьбу об эмиграции в США, дожидались ответа и уезжали в Соединённые Штаты, — сказал Илья. — Честно говоря, мы с Юлей собирались эмигрировать таким же путём.
— Так вот, Казаков предложил Шамиру ввести новый порядок в посольстве Нидерландов. Люди будут получать визу лишь при предъявлении билетов на выезд в Израиль. А он должен происходить только через Бухарест и Будапешт. В этих социалистических странах всё ещё был порядок, и каждого эмигранта доставляли на самолёт в соответствии с его документами. Премьер-министр согласился с предложением. Казаков вернулся в Москву и сообщил послу Нидерландов о решении Шамира и изменениях в работе. Потом он договорился с посольством Австрии и попросил его сотрудников не ставить австрийскую визу раньше израильской.
— Но после израильской визы можно было поставить австрийскую? — сообразил Илья.
— Казаков продумал и этот вопрос. Виза в Израиль ставилась вечером за несколько часов до вылета в Бухарест и Будапешт. Все посольства в это время были уже закрыты.
— Но с Киева, например, добирались и на поезде? Мы ехали в Будапешт через Чоп.
— «Нативу» удалось за короткое время изменить всю систему.
— Теперь я знаю, кто виноват, что мы в Иерусалиме, а не в Нью-Йорке.
— Я рассказал тебе эту историю, чтобы ты осознал, что для тебя Израиль.
— О такой подоплёке у нас не принято говорить, — произнёс Илья. — Наверное, потому, что боятся недовольства. Проблем в стране и так много.
— Но Израиль — не западня. Не хочешь здесь жить, можешь уехать.
— Для этого, Борис Петрович, нужны особые причины и большое желание. Подняться снова, после того, что мы недавно преодолели, будет тяжело и психологически, и физически.
— Особенно финансово, Илюша. Америка — не Израиль. Там, конечно, есть всякие программы, с голода не умрёшь. Но полагаться придётся в основном на самого себя.
— Я Юле ничего говорить не буду. Правда — хорошо, а счастье лучше.
— Я был несколько лет назад в командировке в Москве. Как правило вечером покупал билет в театр в театральной кассе недалеко от моего научно-исследовательского института. На Таганку билетов не оказалось. Женщина посмотрела на меня опытным взглядом и предложила пойти в Малый театр. А в этот день там шёл спектакль, который…
— …я назвал, — подхватил Илья.
— Тот самый. Мне понравился. Есть над чем подумать. Евреи валили в Америку, чтобы побогаче жить. Мне рассказывал один старожил, что в Вене, где происходил отбор эмигрантов в Израиль, большинство выбирали США. Сюда отправилась только его семья. Представляешь?
— Я читал, что за два года, с начала нашей алии, в Израиль приехало более трёхсот тысяч, — вспомнил Илья. — Лет за десять нас здесь будет больше миллиона.
— Когда план «Натива» начал осуществляться, Ицхаку кто-то из другой спецслужбы признался, что они «просто спасли страну». А она была в очень трудном положении. Сейчас сюда хлынул поток специалистов, инженеров и учёных. Экономика уже понемногу двинулась вверх.
Свежий июньский воздух обвевал их лица. Они уже несколько раз обошли садик, и всё никак не могли наговориться.
Утром у матнаса было многолюдно. Слышалась русская речь и возгласы приветствий. Илья увидел брата и подошёл к нему.