— Я дитя другого мира, о, Великий. Мне хорошо с вами, но я мечтаю вернуться к своим единоверцам.
— Понимаю, Юла Киспачи. Однако что-то может сложиться не так, и ты случайно или под принуждением расскажешь о нас. Я не могу подвергнуть племя такому риску, нам и без того живется нелегко.
«Что ж, выбора нет, придется бежать», — думал Иштван.
Как же улизнуть? Индейцы давно его не охраняли, и выйти из селения не представляло труда. Но что он будет делать один в джунглях? Допустим, возьмет с собой запасы еды и питья, прихватит нож… И что дальше? Как в одиночку пройти десятки лиг, отделяющих селение от Анд, если каждый шаг дается с трудом в этих Богом проклятых зарослях? Он не индеец и не знает тайных троп. Вот если бы у него был проводник…
Эта мысль понравилась Иштвану. Вдвоем с помощником, выросшим в сельве, они наверняка смогут добраться до Анд. Надо лишь найти человека, который согласится на столь рискованный шаг.
"И я его найду!"
Как-то раз Сампа Анка сказал Иштвану:
— Я прошу тебя, брат, не выходить сегодня после захода солнца на улицу.
— Почему? — удивился священник.
— Грозное полнолуние. Нельзя.
Иштван ничего не понял и вечером, вопреки запрету, попытался выйти из хижины. Но оказалось, что сын вождя это предвидел: возле входа дежурили два огромных индейца. Едва священник откинул полог, они мягко, но настойчиво попросили его вернуться. Никакие протесты не помогли, пришлось подчиниться.
Лежа на своей постели, он прислушивался к необычным звукам, доносившимся от костра. Бой барабана, крики, стенания. Потом все стихло, а позже начались обычные разговоры, которые Иштван слышал каждый вечер за ужином.
«Что же у них там происходит, если мне нельзя даже взглянуть?»
Инки не различали времени и пространства, и то, и другое называя единым словом «пача». Месяцы они считали по Луне, год называли Солнцем, а десятилетие — Большим Солнцем. Индейцы верили, что прошлое находится впереди — ведь его только предстоит узнать, а будущее — позади. Север у них располагался внизу, под ногами, а юг — над головой.
О смене времен года Иштвану рассказал один из новых знакомых, Хайка Вайра, или Вольный Ветер, высокий широкоплечий юноша, один из самых красивых в племени. Они часто сидели вдвоем на кожаной лежанке под навесом и неспеша беседовали.
— Посмотри на небо, Юла Киспачи, — сказал как-то вечером Вайра, указывая на Млечный Путь. — Это майю, небесная река. Далеко отсюда, там, где закат, в горах течет Вильканота — земное отражение майю. Каждый вечер солнце прощается с небом, проходит под дном Вильканоты и пьет из нее воду. А зимой оно пьет мало, слабеет, и поэтому на земле становится суше и холоднее. Правда, тут, в сельве, это не так заметно, как на нашей родине, в горах.
— Странно, что Инти Нани проходит как раз под Млечным Путем, — задумчиво проговорил Иштван.
— Это не случайность, белый брат. Все в мире связано, и мы должны жить по законам природы. Потому во всех городах главные улицы всегда прокладывались прямо под майю.
— Но зачем? Это же просто дороги!
— Нет, Юла Киспачи. Это нити, которые связывают всех инков в одно целое и объединяют их с богами.
Как-то, гуляя по селению, они подошли к Интиканче. Хайка Вайра попытался объяснить, что означают рисунки, вырезанные на камнях храма.
— Загляни внутрь себя, брат. Вы, белые, живете сами по себе, без связи с природой. А ведь она — часть человека. Посмотри, здесь нарисована женщина с глазами-звездами. Вот философ, видишь, тут изображены точки, они означают счет: один, два, три. Черточка — это пять.
— Значит, вот эти две черты и четыре точки означают четырнадцать?
— Твой разум быстр, как кондор, Юла Киспачи, — улыбнулся Вайра и продолжил: — А вот это — поэт, сочинитель песен.
— Хм, что за плавные линии выходят из его головы?
— Его разум дышит, трепещет, и эта вибрация порождает волны. Они рождают звук, превращающийся в песни, которые мы поем.
Иштван слушал и дивился — нет, никогда не понять европейцу этих истинных детей природы.
Здесь, в племени, Иштван впервые попробовал блюда из необычных растений, которые через некоторое время стали привычными в Европе — картофель, томаты, маис. Но большинство здешних блюд — маниок, арракача, амарант — позже никогда ему не встречались.
Иштван общался только с мужчинами, а вот женщины почему-то боялись его. Единственным исключением была Тутаманта Чулла — Чистая Роса, та самая девушка, которая в первые дни приносила ему еду. Она совсем не робела перед бородатым пришельцем, часто заходила поболтать и задавала множество вопросов о его прежней жизни. Священник проникся к ней искренней симпатией, и она отвечала ему тем же.