— Знаешь, что я вижу, Бруклин Мария Роджерс, когда смотрю на тебя? — спрашивает он, хотя всё еще смотрит точно перед собой.
— Что?
— Избранную, — отвечает он, а затем медленно поворачивает голову в мою сторону.
Я вижу его глаза. Они горят оранжевым огнём.
***
Как оказалось, мать с отчимом не слышали абсолютно ничего, потому, что приняли перед сном ударную дозу снотворного. Моя семья была той самой, о которых пишут в светских журналах: они ели только здоровую пищу, часть из которой мать собственноручно выращивала у нас на заднем дворе, они ходили в спортивный зал 4 раза в неделю, они даже были частью местного книжного клуба. Иногда мне казалось, что в этом доме, я — рудимент, который вот—вот, да и совсем отвалится. Я спала до двух дня, когда не надо было идти в школу, я питалась фастфудом и носила одежду из синтетики. Я не вписывалась в идеальный мир своей семьи, потому что была далека до идеала.
— Держи, — я протягиваю Стайлзу чашку с горячим мятным чаем, и парень принимает ее из моих рук.
Я присаживаюсь на край своей кровати рядом с ним, и мы снова погружаемся в молчание. Я не знаю, что сказать, как, наверняка, и он.
Скотт приедет как минимум через час, и меня напрягает мысль о том, что придётся столько времени сидеть в тишине, лишь изредка косо поглядывая друг на друга.
Стайлз кашляет, и я принимаю это за знак того, что ему так же неловко, как и мне.
— Так ты …? — начинает Стилински.
— Рейко, — как бы заканчивая его предложение, отвечаю я. — Разновидность кицунэ.
— Оу, — Стайлз делает глоток из кружки, а затем поворачивает голову на меня. — И как давно ты …?
— Рейко, — снова повторяю я. — Месяц, плюс-минус пара дней.
Стайлз понимающе кивает головой. Я вижу по его глазам, что у него в голове сейчас томится множество вопросов, которые он хочет задать, только вот мешает тот неловкий факт, что он находится дома у практически незнакомого человека, и как он сюда попал, он понятия не имеет.
— Ногицунэ привёл тебя сюда, — продолжаю я. — Он хотел, чтобы я присоединилась к его … Эм …Стае, наверное, не знаю. В общем, подначивал меня ступить на скользкую дорожку.
Стайлз поджимает губы.
— Последнее, что я помню — это как лёг спать у себя дома. Понятия не имею, сколько с того момента прошло времени, и даже боюсь представить, что “это” внутри меня могло сотворить.
— Всё, что угодно, — произношу я, а затем понимаю, что парень явно хотел поддержки, а не вот такого обвинения в лоб. — Прости. Ты ведь не виноват в этом … Если честно, я вообще не представляю, что японский дух может делать тут, в Калифорнии. Что могло привлечь его именно сюда?
Это был риторический вопрос, но Стайлз вдруг заговорил:
— Кажется, я знаю, что, — произносит он, и я удивленно приподнимаю брови. — После твоего отъезда … Много чего произошло. И так случилось, что одна штука в Бэйкон Хиллс, которая является мощнейшим магнитом для всего паранормального, стала работать на всю катушку.
— Что? — я непонимающе смотрю на Стайлза, а он, тем временем, крутит в руках чашку с чаем, — Что это?
— Неметон, — отвечает Стилински, вводя меня в еще большее заблуждение.
— Неме … что?
— Неметон, — повторяет Стайлз, — Место, где друиды совершают жертвоприношения.
От удивления я отклоняю корпус назад.
— Друиды?
— Ну, да, — продолжает Стайлз. Я вижу, как он расслабляется, потому что больше не надо сидеть в неловкой тишине. Привстает, поджимает под себя одну ногу и, тем самым, разворачивается ко мне всем корпусом, чтобы удобнее было вещать. — В Бэйкон Хиллс появился злой друид, который убивал людей, чтобы в итоге обладать мощнейшей силой, для того, чтобы отомстить стае Альф за свою смерть. Точнее, за ее попытку.
— Стае Альф?
— Они пришли за Скоттом, который был истинным Альфой, который, на самом деле, вообще-то был Бетой, но так бывает, как говорил Дитон.
— А Дитон — это …?
— Ветеринар в клинике, где подрабатывает Скотт. Но, вообще-то, он друид. И психолог в нашей школе, оказывается, его сестра, и тоже друид.
На секунду у меня складывается впечатление, что меня где-то обманули, но я еще не понимаю, где именно.
— Ты это серьезно? — произношу я не без доли скептицизма. — Друиды? Жертвоприношения?
— То есть, в японских духов ты веришь, а в это — нет? — Стайлз смотрит на меня, быстро хлопая ресницами.
— Эмм, да! — словно это само собой разумеющееся, отвечаю я.
Стилински закатывает глаза. Буквально пару секунд он собирается с мыслями, чтобы, видимо, продолжить свой монолог, а я в это время внимательно изучаю его ауру. Она всё такая же светлая, значит, ногицунэ всё еще в отключке. Не могла же я убить его с первой же попытки?
Главное, чтобы я не сделала только хуже …
— Ладно, — наконец, выдыхает Стайлз. Он встает с кровати, оставляя чашку с чаем на прикроватной тумбочке, и зачем-то хлопает себя по ногам. Я вижу по его лицу, что в голове у него возник какой-то план. — Видимо, придется воспользоваться способом, который помог разобраться моему отцу.
Я вопросительно выгибаю бровь, и тут Стилински произносит фразу, которую я ну совершенно не ожидала услышать:
— Есть шахматная доска?
========== // the noises ==========
Мама сидит в машине на водительском сиденье, я сижу рядом, сжимая в руках свой рюкзак. Она каждый раз отвозит меня в школу потому, что считает, что ездить на автобусе — это так тривиально. Однако, ни велосипед, ни машину, ни скутер она мне покупать не собирается.
— Мне стоит спрашивать тебя, откуда в стене возле туалетного столика взялись два глубоких тонких отверстия? — спрашивает она, постукивая пальцами по рулю.
— Не думаю, что тебе понравится ответ на этот вопрос, — я ухмыляюсь, а затем перевожу взгляд на большое здание за окном. — Я на урок опаздываю.
— Бруклин, будь честна со мной … Ты принимаешь наркотики?
Я закатываю глаза.
— Мам!
— Да, ты права, извини. О чём это я, какие наркотики …
Мама отстёгивает ремень безопасности и всем корпусом поворачивается ко мне.
— Есть что-то, о чём ты хочешь со мной поделиться?
Я отрицательно качаю головой. Мама тяжело вздыхает.
— Ладно, — она берет моё лицо в свои ладони и притягивает меня к себе, а затем целует в лоб. — Заеду за тобой в четыре.
Я, наконец, выхожу из машины и направляюсь к школе. У самого крыльца я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что мама уезжает. Машу ей на прощание, и, как только машина скрывается за поворотом, я достаю из кармана мобильный и вызываю номер, который вбила в телефонную книгу буквально сегодня ночью.
— Скотт? Это Брук. Да. Кого ждать? Парня на мотоцикле … Ладно.
Нажимаю на отбой и присаживаюсь на каменный выступ у крыльца, устремляя свой взгляд на подъезд к школе. После вчерашней очной ставки у меня дома, Скотт решил, что, как он выразился, нам всем нужно поговорить. Я не знала, кого именно он имел под “всеми нами”, но определенно была не против. Во—первых, потому, что в этой школе я так и не смогла прижиться, а во—вторых, мне самой нужно было разобраться во всей этой ситуации с духами и оборотнями.
Вчера Скотт приехал ко мне вместе с Айзеком. Как после оказалось, сейчас они проживают в одном доме. Я не стала вдаваться в подробности, потому что откровенно говоря недолюбливала Лэйхи. Я давно знала, что он тоже ликан, потому что об этом мне сказала Эрика, когда пришла и в ярких красках стала описывать преимущества жизни оборотня. После я видела, что она нашла в Айзеке нового друга. Была ли эта замена мне или нет, я не знала. Да, и, как выяснилось вчера, они просто были частью одной стаи. Стаи Дерека Хейла.
Скотт рассказал, что его укусил маниакальный дядюшка Дерека Питер Хейле, убивший собственную племянницу ради того, чтобы стать альфой.
Скотт рассказал о том, что Эллисон и вся её семья — охотники на таких, как он сам и, вероятно, на таких, как я.