Первое поражение в карьере непрофессионального боксёра.
Мне рвёт крышу только в двух случаях: когда я бухаю и когда я не бухаю. Все ученики моей школы знают, что она делится на два здания: большая и маленькая школы. Нетрудно догадаться, где обучается основной поток, а где все остальные. Возможно, вызвано это тем, что не все помещаются. Хотя, часто можно увидеть как пустует та или иная аудитория. Да и помещений много, которые можно переоборудовать. Взять к примеру кабинет завучей, почему бы их не объединить с учительской. Скорее всего, это стало уже привычкой, люди, вообще, редко хотят менять то, что и так работает. Но в маленькой школе не проводили уроки физкультуры, в моё время. Нам необходимо было приходить в большую школу, заниматься физической подготовкой, а потом горячими и потными переодеваться в повседневную форму и, держась за руки, под конвой учителя, идти в другое здание, находящееся в метрах ста, приблизительно. Я ни разу не простыл, но по-любому случаи бывали. Хуй знает. Мне никто не докладывал. Придя в большую школу, стоя в зале у гардероба я увидел, как мои одноклассники и одноклассницы переодеваются, переобуваются. Мне эта идея понравилась – щегольнуть в своём модном спортивном костюме и кроссовках, купленных не на рынке, как у многих, а у какой-то нерусской женщины, которая жила в районе нефтепровода. Наверняка там тоже один китай, но на вопрос – «Ты это на рынке купил?» - я отвечал, что нет. Мелочь, а приятно. Так вот, переоделся я, переобулся и начал тесниться в очереди, чтобы сдать свои вещи не милой нихуя ни разу женщине – техничке. Она работала очень вальяжно, расхаживая по своим просторам так, будто ей платят чуть больше, чем директору. Может это кайф такой в сфере обслуги, а может просто человек говёный. Помимо накопившейся очереди ещё и всякие старшеклассники тянут свои длинные руки в узенькое окно, суя свои номерки прямо под нос бедной женщине. Я бы хотел подождать всех, уткнуться в роман какой-нибудь на лавке, потом спокойно и без ругани сдать свои вещи, но мне было мало лет, и я мог опоздать на урок. В этой суматохе не замечаешь, кто есть кто. Все лица сливаются в массу телесного цвета, с иногда открывающимися глазами и ртами. Твой друг или просто знакомый, старше тебя человек или это девочка - мы все лишь ученики. Короче, так уж сложилось, что я, не знаю как, но чем-то оскорбил или задел свою одноклассницу Алёну. Она, по свойственной бабе манере, начала плакать. За неё заступился Арам – мальчик, учащийся в параллельном классе, то есть, ровесник. Мы же пиздюки, кто бы спорил, что я поступил плохо. Он попытался мне как-то это донести путём угроз, но я лишь назвал его чуркой, даже особо не понимая, что это значит, и получил за свой острый язык пару ударов в лицо. Со мной всегда так – никто не хочет играть по моим правилам. И где-то в моём мире, я бы, вообще, запретил бить в лицо людей, которые есть я. Издал бы специальный указ, закон. Придумал бы наказание. В целом, после пропущенной двойки я отвернулся и заплакал. Это был первый класс. Первая драка. Первое поражение. Когда я рассказал об этом своему другу Роме, он научил меня, что бить надо всегда первым. Один удар кулаком в нос со всей силы будет решать много проблем. Сейчас я с ним полностью согласен. Даже если ты не вырубишь соперника таким ударом, даже если бой затянется – время будет на твоей стороне. С разбитым носом тяжело дышать.
Глупая молодость.
Каким бы тупым и толстым его не называли, в нём было сострадание. Во мне же, красивом и умном, не было. Мне немного не по себе, когда я вспоминаю эту историю. Нельзя так. Ну, а хули? Назад пути нет. История влево, история вправо - расстрел комментариями. Если бы в системе ВКонтакте можно было ставить дизлайки, интересно, сколько я бы набрал под каждым постом. В далёком детстве, до нашего переезда в соседний дом, у меня были соседи - бабушка Лариса и дедушка Гена, которые частично занимались моим воспитанием. Она научила меня фокусу - забрасывать фантики от конфет под кровать, чтобы не выкидывать их после каждого съеденного лакомства. Ещё мы с ней играли в карты. В дурака, в пьяницу. Вся эта детская привязанность прошла с годами, особенно, когда я уже курил и обильно ругался матом. Мы с друзьями сидели на столике, сложив ноги на лавку. Так сидела вся местная молодёжь, мы не отличались. Была весна, каникулы. Ни то, чтобы холодно, но мама заставляла носить шапку. Однажды вышел деда Гена, - муж бабы Ларисы, из подъезда. Огляделся, смачно плюнул. Закурил свою приму в мундштуке и пошёл себе, не здороваясь. Когда я повзрослел, родители сказали мне, что к ним надо обращаться на "дядя" и "тётя", это более уважительно. Так что, когда дядя Гена вернулся после своей недолгой прогулки, то первым делом начал хаять нас: - Поганцы, вы зачем грязными ботинками своими на лавку встаёте? Люди потом нормально посидеть не могут. - Так вы садитесь на стол, как все. И проблем не будет. - Ты ещё и дерзить вздумал старшим? А ну-ка иди сюда, щенок. - Хуй тебе, старый. Сначала догони. - Ах ты паршивец. И он прям ринулся за мной, несмотря на костыли и возраст. Не вынимая мундштука из рта. Я вокруг стола, а он за мной. Пацаны сидят, ноги на лавке, хохочут. А он, сука, за мной бегает. Нет, чтобы кого из них подоёбывать. Ну или взять в заложники, чтобы я сдался. - Иди сюда, козёл малолетний. - Отъебитесь, пожалуйста, деда. - Я тебе покажу щас, отъебитесь. - Да хорош. Ща батю позову, он тебе пизды даст. - Зови, зови. Он тебе самому ещё даст. Я расскажу, что ты наркоман и матерщинник. А мы всё бегаем, как кошки-мышки. Карусель вокруг стола со ржущими пацанами. Моей крайней мерой издевательства стала закуренная на бегу сигарета. Фора, казалось бы, но дым попал в глаз. Я отвлёкся, чтобы вытереть его рукой, меньше, чем на секунду, и дядя Гена уже срывает с меня шапку резким выпадом, скорее всего изо всех оставшихся сил. Это очень неприятно - наблюдать, как твоими вещами вытирают лавку, на которой ты же сам и топтался. Зато всё честно. Дед под градом матерной брани ушёл. Довольный своей победой. Он победил. Мои искренние поздравления. Я же оставил эту шапку на полу, среди плевков и окурков. Шелухи семечек и обёрток конфет. Да простят мою молодость все, кому досталось, но если не в детстве, то когда ещё жить? Сейчас у меня уже колени болят, чтобы убегать от какого-нибудь деда. Да и на лавки я не встаю ногами, а подстилаю пакет под жопу. Или ещё какую хрень вроде газеты. Скорее, это понты перед пацанами. Шапку не жалко. Маме сказал, что потерял. А вот стариков тех жалко. Оба, к сожалению, умерли. Тётя Лариса даже как-то во сне приходила ко мне. Она падала с пятого этажа вместе с калькулятором. К чему снится такая хуета?