Лирика.
Наша с тобой жизнь давно превратилась в хуй пойми, и что же? Мы не ведём милых бесед и всегда на нашем пути эти светофоры, указывающие, как тупым, что нам делать, как поступить и куда следовать дальше. А я не хочу и назови меня трижды истеричной бабой, но я не хочу. Ненавижу, когда мне указывают, в принципе, потому что не имею своего мнения и соглашаюсь со всем этим дерьмом вокруг. Мои веки набухают, становятся тяжёлыми и неподъёмными. Неподъёбными становятся твои охуенные зелёные глаза, которые так и манят, намекают на интимную близость. А я стою и любуюсь, будто бы за стеклом. Мои прокуренные пальцы начали желтеть с годами. И уже друг напротив друга все эти картины, памятники, соборы. Сколько было издевательств - я всё вытерпел, потому что верил, что дальше будет ещё хуже. Только иногда люди спрашивали, как это всё мне удалось - хуй знает, меня подбадривало желание побывать за гранью. Я был одержим своей ненавистью и мечтал, лёжа на полу со сломанными руками, просто мечтал о мести. А с годами выяснилось, что я вовсе не мстительный и, напротив, всем желаю лишь добра. Сидя тогда в курилке, возле казармы танкистов, я слышал как общались два сержанта: - Не понимаю, почему люди стряхивают пепел в угол? Зачем пытаться скрыть свои бычки в батареях или кусках труб? - Чтобы всё было без палева. - Но это крайняя степень неуважения к тому, кто будет убирать это говно. - В смысле? - Тяжелее выковыривать мусор из щелей. Гораздо лучше будет, если стряхивать пепел в центр. Бросать бычки на пол. - Нихуя ты Сократ. Этот диалог возникает внутри моей головы каждый раз, когда я вижу бычки, торчащие из стен или запиханные куда-то. Особенно, когда я сидел в "аквариуме" и смотрел, как эти малолетние пидорасы бросали непогасшие отходы везде, но не на пол. Моя воля - бил бы каждого. Но самое главное - один бычок поджег кусок ваты в трубе. Вонь начала распространяться в радиусе метров ста. Дым и этот запах бесящий, моё похмелье и ёбаный "аквариум"... Я вышел из будки своих ощущений и потушил всё снаружи, щедро заливая водой из пятилитровой бутылки воспоминаний этот столб. С похмелья напрягать добрых людей... Вам не стыдно? Гондоны. Раньше я бы сказал, что мне похуй, но теперь, послушав тебя пару минут, я хочу только одно спросить: ты что-то говорила или это сквозняк свистел? Тебя никто не просил. Ты сама пришла и увидела меня в обнимку с моим тотемным животным - свиньей. Наши некогда пустые улицы заполонили светофоры непонимания. Ты перешла дорогу на красный, как мои глаза, до предела наполненные яростью, свет. Стерва. Сколько ещё раз ты будешь вызывать во мне гнев? Твои диалоги меня ставят в тупик, ведь они подкреплены аргументами. Мои же доводы лишь смешат и не только тебя. Я сам смеюсь, когда стараюсь показаться умным и взрослым дядей. Дарование, талант, гений. Идёшь-ка ты на хуй, честно. Я привык считать себя деревом, грубым и неотёсанным, а ты мне тут льстишь на постном месте. На ровном масле. Да блядь. Всегда путаюсь в чужих, не своих фразочках. Она говорила мне лишь: - Пиши. И я спрашивал: - О чём? - О чём угодно. Это твой дар, твоя история. - Но я не пишу, это не моё. - Ты единственный, кто так считает. А после мы замыкали квартиру на ключ, гасили свет и расходились по разным сторонам жизни.
Врун - лучшая профессия!
Лейтенант Хатажуков твердил безустанно, что для мужчины лучший спорт - это бег и приседания. Он подкреплял это аргументами, мол, "хуй стоять всю жизнь будет". Однажды на учениях, на лавках стадиона в перерыве он разрешил сходить поссать всей ротой. Но во время туалета мы начали курить, а лейтёха подкараулил. Он громко орал, что разрешал ссать, а не курить и в наказание мы прошли половину стадиона гуськом, а потом приседали братским хватом. И вроде уже счёт дошёл до сотни, но Хатажукова не остановить. Он продолжает: "сто один, сто два... сто тридцать пять", "Встать! Становись!". И всё это насилие под палящими солнечными лучами в суровой никому не нужной... Чите. Но перенесёмся в будущее. Мой начальник решил привести себя в форму и стал посещать фитнес клуб. Накупил одежды всякой модной, мужские лосины там, шейкер. Приобрёл большую банку протеина себе (нам, но он об этом не знает) и сидит на работе, никуда не ходит. А зачем? Спорт для него понятие пассивное: - Зачем Вам столько спортивной одежды? - Спортом заниматься. - И куда Вы ходите? - На работу. - А зал уже выбрали? - Да, называется "Утро четверга". - Абонемент или разовые посещения? - Абонемент на год взял. Охуенно же. - Вы там были хоть раз? - Когда покупал абонемент. А на хуй мне туда ходить? - Так и спорт одежда Вам на хуй не нужна. И абонемент. - Ты идиот? У всех моих друзей есть абонементы в спортзал. Они взрослые и солидные мужики. У каждого влиятельного человека должен быть абонемент в спортивный клуб. - И живот. - Что? - Говорю, на работе каждый живёт. - Нихуя они не работают. Бегают, только деньги собирают да говно всякое покупают. - Ну, Вы могли бы хоть в бассейн сгонять. - У меня плечо болит. - А, ну тогда восстанавливайтесь. Дождавшись, когда он наконец свалит домой, я открыл банку протеина и насыпал себе полный контейнер из-под еды. Порошок такой, как манная каша. Белый с серым, при смешивании с жидкостью становится фиолетовым. Это из-за черничной добавки. Вкусненько, пиздец. У меня и мороженое любимое - черничное. То самое чувство вызывает этот человек у меня, когда у тебя есть и возможность, и желание, но лень превыше всего. Можно сутками разглядывать рашгарды на али экспрессе, выбирать себе пищевые добавки на каждый день/неделю/месяц. И даже отказаться от пагубных привычек. Но если не делать всё это вместе, то эффект будет крайне слабым. Помнится, когда я приехал в Иркутск, чтобы учиться здесь, то поселился в общежитии. Мой вес в восемнадцать лет был чуть меньше шестидесяти килограмм. Набрать - легко, сложно скинуть. Я мечтаю вернуть прежнюю воздушность, с которой мог бегать и прыгать, даже с дичайшего похмелья. Теперь же каждая пьянка, даже в бодром состоянии, вызывает желание ничего не делать. В своё время меня поглотил мир хлеба с майонезом под пивасик. Теперь я редко ем после шести. Бывает, но не так часто. Помню, придёшь домой после гулянки, ещё пьяный или под чем-то и накидываешься на холодильник. Жрёшь жареную холодную курицу, заедая тортом. Попил чай или пиво отца и лёг спать: - Сегодня пойдем в зал с директором. - Ясно. Кроссфит? - Что? - Ну вид такой тренировок. - Нет, в настольный теннис поиграть. - О, круто. Ракетки уже купили? - Да, ракетки, повязку на голову, кроссовки, шорты, футболку, напульсники, шейкер, бутылку для воды, трусы и носки. - Серьёзно затарились. - Да, чтоб там все охуели. - Много денег спустили на инвентарь? - Нет, немного. Две твоих зарплаты. - Заебись. Гондон, думаю я. Зависть к говноеду, опять же, думаю я. Пиздит, сто процентов. Он любитель преувеличить. Ещё провода эти торчат по всему офису. Ты бы лучше себе книжку купил, пиздобола кусок, "как красиво наёбывать, а не то что я". Хотя, мне и так не светит.