Множество лакеев встречают и готовы хоть под ноги лечь, лишь бы угодить прибывающим на роскошных экипажах господам. По длинной и широкой лестнице мы поднялись на панорамное крыльцо. Отсюда видно грандиозную картину всё ещё строящегося города, и весь Финский залив.
Самым прекрасным и дорогим нарядом блестает Снежана. В её любимой пастельной палитре, платье не даёт никому ни грамма сомнений, сколь велико положение сей госпожи в обществе. Следом за ней собирает взгляды Сигрюнн – её наряд скромнее и сдержанней, но вот неземная красота свейки просто лишает дара речи. Марине одеться в кожу было нельзя, поэтому она сегодня в элегантном наряде гувернантки, выступая в роли личной и более доверенной слуги. Две куртизанки одеты так же и сопровождают Сигрюнн.
Мой выбор одежды был хоть и не разнообразен, но всё же предлагал и менее броские варианты – я выбрал парадную военную форму без знаков отличия. Лицо цирюльник отполировал начисто, а отросшие волосы привёл в соответствие нынешней моде. Те немногие кавалеры, что встретились по пути, уже успели заметить, сколь близко я держусь рядом со Снежаной.
Бал не просто полон церемониальности – он является её апофеозом. Высшее общество создало балы, словно лишь для того, чтобы продемонстрировать, сколь широка и глубока наука о церемониальном поведении. Я без труда ощутил себя варваром. Мы на Севере таким высоким стилем не владеем, хотя и стараемся соответствовать. Девушки Мадам держатся много лучше, а Марина, – уж на что скорая на светские науки! – так вообще вся словно с рождения росла в семье Александровых и хоть сейчас может сменить на посту церемониймейстера.
Хорошо, что Сигрюнн от природы свойственна благородная холодность и сдержанность. Играть ей не приходиться. Попивая подменённое водой вино, я соколом слежу за обеими своими пассиями, сдерживая позывы разорвать каждого, кто приближается. Пусть, их действия и продиктованы лишь долгом перед церемониями, но ничто не мешает любому из них воспользоваться поводом.
Гридень, если говорить не в смысле чина, а как о роде службы, – человек-наблюдатель. Будь я кавалером Снежаны, то оказался бы внутри событий и суеты. Сейчас же могу наблюдать со стороны. Некоторые из участников вызывают подозрения, и потому внимание сосредотачивается на них дольше, от чего можно отследить логику передвижений по залу, понимая намерения. Чаще всего это желание получить расположение или дань этикету.
К слову о расположении – наши завуалированные куртизанки уже успели собрать букет ухажёров. Формально, те оказывают знаки внимания Сигрюнн, но я сразу понимаю по взглядам и, опять же по комплиментам, адресованным вкусу госпожи, набравшим в уход столь прекрасных слуг, что они попали под очарование страстных натур. Ревность к свейке во мне почти не шевелилась – её красота холодная, русскому глазу непривычная, ибо это словно любоваться девой застывшей во льду: алебастровое лицо, бледные узкие губы, равнодушный взгляд стальных глаз.
Чего не скажешь о спелых формах её временных гувернантках. Устав от театра, Сигрюнн попросила проводить её на свежий воздух, а слугам приказала быть пока в услужении у господ. Это неверно с позиций этикета, но стало воплощением желаний кавалеров. Им остается лишь выяснять, кому же конкретно куртизанки будут прислуживать.
– Ох, – облегчённо выдохнула она, когда мы выбрались на просторный балкон, – неужели мне предстоит регулярно бывать на таких балах?
Я окинул взглядом каменный город, греющий монументальные кости под редким солнцем.
– У нас вместо балов проводят пиры. Разница большая. Но не переживай.
Она вопросительно посмотрела и я в очередной раз залюбовался удивительной красотой.
– Светские приёмы хороши тогда, когда ты ищешь возможности укрепить положение в обществе. Это поле для баталий, как непосредственно в самих дворцах, так и в его кулуарах. Ты ведь не заинтересована в подобном.
– А ты?
– Я…– выпустили губы, пока задумался. – Не так чтобы очень. Нынешнего положения мне достаточно. А для свершения мести балы не нужно точно.
– В королевстве наступило смутное время. Непонятно на что надеялись ярлы, устраивая заговор против твоего рода, но сейчас среди них разлад.
– Которого не было, когда мы были сильны, – выдохнул я, опираясь на перила. Потом встрепенулся, вспомнив о трубке и взялся забивать.
– Даны хотят выбрать своего конунга. Норги тоже поддались сомнениям в союзе с нами. На недавнем тинге едва не передрались и так ничего и не решили.
Я поиграл желваками, борясь со злорадством. Глубоко вздохнул, успокаиваясь и уже с мягкой улыбкой говорю: