Я быстро прикинул последствия, а Геннадий Ортегович ещё и подлил масла:
– Теперь точно наградят. Вне очереди и забывая о прочих моментах.
– А обойтись без упоминания меня никак не получится? – потянулся я почесать голову.
– Кхех! – остро посмотрел он. – А что?
Я замолчал, судорожно придумывая оправдание. Буквально вот-вот, маялся от сомнений по поводу популярности в Петергофе. Но то простой люд, мы для них кудесники и счастливчики, что благодаря божьему дару от рождения имеем больше других. Пусть имя Игоря Колыванского будет у них на устах – это просто имя. С главами родов и в целом с дворянскими семьями всё иначе. Мы смотрим друг на друга оценивающе. Здесь, на Руси, преимущественно на ореол могущества – к какому чину относится маг. Громовская школа максимально полно выделила преимущество Русской школы и даже меряться приходится в чистой силе, а не хитрости её использования. Может показаться, что англы в этом плане сильнее, ибо их магия изобретательней и, в итоге, обманет русскую прямолинейность, но на практике получается иначе. Вначале англы могут побеждать, но стоит нескольким главам собраться вместе, чтобы каждый не ниже Князя по чину, и от островов не останется следа. Образуется новый пролив имени Ивана Второго.
И вот, среди в общем-то равных друг другу дворян, появляюсь я – с кажущейся лёгкостью победивший химеру. Интерес будет очень сильным. Некромант – это тоже резонанс, но с ним может справиться и средний Гридень, во всяком случае с тем, что обосновался тогда в Удаче. Без химеры на поводке, ясное дело. В том и суть – в ближнем бою они русским бойцам не соперники, а вот если дать заразе вызреть…
– Крепко ты задумался, Игорёк, – усмехнулся генерал. – Слушай моё решение: по приезду я буду иметь личную беседу с Императором. Он услышит историю полностью. Твоё желание оставаться пока инкогнито я передам, но не надейся на многое.
– Прошу, не подумайте плохого, просто…– с болью посмотрел я на бывалого вояку.
– У меня нет желания копаться в закоулках твоей души, – отмахнулся он. – Как боец ты делаешь всё, как надо. И нужен мне здесь. Считай под рукой. Так Императору и скажу.
От градоначальника вышел растерянным. Караульные попытались завязать разговор, но я даже не расслышал, чего спросили. Ночной Петергоф продрог под моросящим дождём. Густой дым из печных труб, едва успевает подняться, как его раздирают на куски порывы ветра, отчего на улицах стоит густой дымный аромат. Проносятся редкие экипажи, лица кучеров на них красноречивей всякого мата говорят о чувствах. День минул полный событий, усталость хозяйничает вовсю и потому мне лень напрягаться и гнать кровь, чтобы согреться. Так и иду, зябко кутаясь в подпорченный плащ.
Стоило зайти в переулок, как знакомый пёс сонно забрехал, но тут же утих, узнав. Как бы не хотелось скорее в тепло, а принести несчастной твари поесть надо – забился в небольшой сухой уголок под домом и смотрит с особой надеждой.
Уже во дворе гостиницы справа стукнула дверь сортира и послышался бег маленьких ног. Я узнал Тамару – девочку-служку при Удаче. Пугать не хочется, ей в темноте всё равно не видно, но то ли заклепка на плаще блеснула в тусклом свете фонаря над крыльцом, то ли она почувствовала взгляд, но вдруг остановилась и с ужасом уставилась в мою сторону.
– Это я, Игорь, не бойся.
Вскрикнув, она прикрыла рот ладонями. Оковы испуга быстро сошли:
– Ой, так вдруг страшно стало. Чуть штаны не обмочила. Простите, господин Игорь.
– Ты чего ночью шастаешь?
– До ветру бегала. Может, вам чего нужно?
– На, вот, возьми, – я пересыпал несколько нагретых в кармане монет в дрожащие ручонки. – Ты знаешь же, на углу пёс живёт? Покорми, пожалуйста.
– Я-я… к-конечно…– она со ужасом посмотрела во тьму переулка.
Со смехом, говорю:
– Ладно, принеси мне чая с мёдом горячего, а потом я тебя подожду, пока покормишь. И даже посвечу.
– Спасибо, господин! – взвизгнула она, низко поклонившись и метнулась по крыльцу в гостиницу. Надетые не по размеру лапти зацепились за последнюю ступень, Тамара, чтобы не растянуться, понеслась ещё быстрее, смешно наклонившись и вскинув руки сзади, словно крылья. Рубаха задралась и девчонка внеслась в зал отсвечивая панталонами. Я едва сдержался от хохота, согнувшись в конвульсиях смеха.