Молодой и матёрый волки – так можно описать нас, застывших перед боем. Площадку освещают огромные огненные шары, а сразу за ними прозрачные комья спрессованного эфира.
– Начинайте! – махнул рукой Геннадий Ортегович.
– Хья-а! – натужно вырвалось у меня от предельного по напряжению прыжка. Магическая сила помогла подбросить на высоту нескольких десятков локтей.
Что-то ударило по тому месту, где я был, но сейчас вся концентрация сосредоточилась на небывалой для меня форме – гигантском молоте из сжатого до немыслимого давления воздуха и огненной шапке на одном из концов. Этим орудием я замахнулся и мгновенно обрушил на старого мага.
По глазам ударил слепяще-белый огонь, брызнувший во все стороны. Затем уже уши взвыли от грохота взрыва. Защита вокруг нас едва справилась с откатом.
Тотем Медведя овладел мной. Я упал в полыхающее море как большой ком земли. Весь объятый эфирным оболоком, что усиливает и защищает.
Махнул рукой-палицей и огонь разметался. Передо мной остался стоять враз покрывшийся потом, а местами и кровью Вегард. Испытавший безумное напряжение, но живой. Кому, как ни мне известно, чего стоит свею выдержать такой типично русский удар. Это ещё раз говорит в пользу опыта старого мага.
Он бросился на меня коршуном, осыпая ударами и норовя залепить в живот или голову. Тоже Боярин, подкрепляет ключевые удары эфирной варежкой – от такой всё существо сотрясается, словно по тебе прилетело мешком с песком. Медвежий тотем хорошо подходит для такого боя.
Издав рёв-крик, я крутанул рукой. Эфир пошёл щедро, как речной поток. Заупрямившегося Вегарда сначала поволокло по песку стоячим, а потом переломило, как крепкую ветку и отбросило на прозрачные плиты защитного эфира.
Я сбросил тотем и сосредоточился. В воздухе одно за другим стали возникать ледяные копья. Много, больше двух десятков. Весь рой завис над поднимающимся магом.
Вегард хмуро оглядел остроконечную угрозу. Его грудь поднялась от глубокого вздоха и натужно опустилась. Нервно сплюнув кровь, он поднял руки.
– Победа твоя, малец.
Я кивнул и двинулся навстречу. Наши руки сошлись в рукопожатии.
– Благодарю за бой, Вегард.
– Ну, – хмыкнул он, – должен же был я посмотреть, кому отдаю внучку. Вернее убедиться, что именно тому, кто ты есть.
Я безошибно понял, что он имеет в виду. Вегард безусловно узнал во мне сына Крузенштернов.
Глава 16
С Сигрюнн нам ещё день не давали нормально побыть наедине. Всё из-за языкового барьера. Людей, знающих свейский, достаточно много, но доверием Александровского рода ни один не пользуется. А вопросы обсуждались действительно важные: дипломатия между монархиями, торговые и военные взаимоотношения. Напрямую проговаривались пункты союза. К общественным нормам главы родов присовокупили секретный договор, с подписями, печатями и клятвами. Пусть, я и “бил” в уязвимые места, в надежде получить желаемое, но всё же удивление взяло сильное – на такую серьёзность и глубину намерений даже не надеялся.
Вечер второго дня, с момента приезда свеев, завершился окончанием переговоров. Освободился я усталым, потому запоздалую встречу было решено перенести на утро.
У Снежаны на этот счёт нашлись свои соображения. Оказалось вдруг, что тот самый бал, прийти на который я легкомысленно дал обещание, назначен на следующий день и, если мы хотим успеть, – а мы ещё как хотим! – нужно выезжать сегодня же.
Нет покоя в наших лесах. Я тут же организовал круглый стол для обсуждения. Пока мы пытались втиснуть квадратное в круглое, Марина озвучила гениальный план: Снежана, формально, едет на бал со своей подругой из Шведского Королевства – Сигрюнн. Я буду охраной тела и чести молодой дворянки, Марина её гувернанткой, а для Сигрюнн на роль сопровождающей прислуги найдут ещё одну-две девушки. Я ухмыльнулся, представляя в каком цветнике окажусь.
О том, что с нами едут две элитные куртизанки, мы узнали только в экипаже, да и то, когда отъехали от Петергофа на несколько вёрст. Огнёвка смеялась от собственной шалости так, что началась икота, а мне предаться смеху мешали сомнения, что Снежана такое одобрит.
Одна из спутниц обжигает глаза природным медно-рыжим цветом волос, броским и запоминающимся лицом, шикарными формами тела и очень горячим темпераментом. Мы чуть было в экипаже не начали предаваться утехам, оставив в чреслах тяжёлое томление.
Вторая куртизанка олицетворяет собой золото. Светлая и лицом, и волосами, дородная телом, весёлая нравом и крайне легка в общении – с ней можно брать крепости, не то что раскрепощать потаённые желания.