А вот шедшие за ними десантники даже умудрились совершить несколько выстрелов, медленно и лениво двинувшихся ко мне жужжащими осами. Одна из них даже умудрилась ужалить меня в плечо – хотя, скорее, это я позволил им себя ранить, проверив одну нехитрую догадку. И, как выяснилось, оказался прав: жизни, просевшие чуть больше на сотую долю процента, в мгновение ока восстановились, а неглубокая рана в плече затянулась розовой коркой.
Что ж, гады – я хрустнул пальцами – из-за вас умер Андрей!
Фаербол превратил ближайших ко мне бойцов в угли. Затем, сковав льдом телохранителей Вард-Лока, я без труда раскрошил их на мелкие осколки и бросился дальше, лениво уклоняясь от выстрелов и уничтожая одного десантника за другим.
Вард-Лок замер в немом ступоре, когда его бойцы, тяжело вооружённые высокоуровневые десантники, общий уровень которых достигал его собственный, вдруг начали отрываться от земли и взмывать в воздух. Словно само притяжение исчезло, заставив их зависнуть роем мух.
Всё это время он улавливал своим единственным глазом нечто, абсолютно точно не поддающееся объяснению: оно смазывалось в воздухе, исчезало и появлялось в другом месте, и всякий раз, когда это нечто оказывалось возле его бойцов, генерал видел лишь взмывающие в воздух орущие тела. После – больше. Некоторые из стрелков вдруг взрывались ледяным крошевом, и при этом видеть, как была использована магия, Вард-Лок не мог: просто-напросто не успевал!
Краснокожий гигант сделал несколько выстрелов из пистолета. Но это было то же самое, как попытаться попасть копьём в скоростной истребитель. Когда его луч, кажется, достигал размытой тени, она вновь исчезала, и уже была у него за спиной. Так продолжалось до тех пор, пока Вард-Лок с ужасом не осознал, что его окружают застывшие в воздухе ледяные крошки и разинувшие пасти бойцы, и что с момента непонятного нападения прошло от силы несколько секунд!
А затем перед ним появился Он.
Кажется, генералу не приходилось видеть его раньше… Судя по виду – самый обыкновенный Хюман, но его характеристики… Хюман глядел Вард-Локу прямо в глаза, и гигант поёжился. Впервые в жизни ему стало страшно. Страшно?! Как это возможно?! Ему, генералу армии звёздного десанта?! Прошедшего через сотни галактических сражений?! Мечтающего стать Императором и не брезгующего убивать даже женщин и младенцев?! Что может испугать такого, как он?! Хюман?!
Генерал наставил на спокойного, как недвижимая гора, человека, свой пистолет. В ту же секунду мир вокруг вновь пришёл в движение, крошки посыпались на землю, как и бойцы, чьи хит-поинты рухнули в ноль.
Только что весь его отряд из пятидесяти шести вояк был уничтожен за несколько секунд.
В приступе бешенства Вард-Лок нажал на спусковой крючок. Выстрел. Ещё! Ещё! Ещё! Прямо в упор! Лучи прошили Хюману насквозь плечо, затем грудь в нескольких местах, живот, шею.
Генерал прекратил стрелять лишь когда энерго-запас батарей бластера исчерпал себя. Почему-то дыхание стало невероятно тяжёлым, и гигант разве что не задыхался, медленно опуская дымящееся оружие.
А Хюман, харкнув кровью, ухмыльнулся и, поведя плечами, прохрипел:
– Больно…
Но Вард-Лок его уже не слышал. Он заворожённо уставился на его безумные раны, которые начали затягиваться сами собой схватывающимися друг с другом щупальцами мышц и скрываться за розовой коркой новой кожи. Переведя взгляд на жизни этого существа, генерал покраснел ещё сильнее. Снесённые на четверть хит-поинты Хюмана стремительно неслись к прежней отметке в сто процентов… Четверть хитов?! После полного истощения энергии батарей бластера в упор?! Как это возможно?!
Кажется, он произнёс это вслух, потому как человек сказал:
– Я убил дракона. И жестоко покараю тех, из-за кого это произошло.
С этими словами человечишка выбросил руку вперёд и ухватил своими крохотными пальцами Вард-Лока за горла. Гигант захрипел и, выпустив пистолет, обеими мускулистыми лапами вцепился в ручонку Хюмана. Мышцы его вздулись, напряглись… Ноль реакции. Кажется, это существо даже ничего не почувствовало. Для него Вард-Лок, генерал, убийца, высокоуровневая смерть во плоти, был не страшнее щеночка, дворовой шавки, которую держат за шкирку, а она барахтается и скулит, не в силах ничего предпринять.