Пока не полилась кровь.
Коду понадобилась неделя, на то, чтобы разобраться меж друг другом. Каким-то образом начав по-настоящему мыслить, попавшие в наш мир игровые персонажи разделились на два лагеря: тех, кто прежде населял миры меча и магии, и тех, кто предпочитал верный бластер, нежели меч.
Рубка и стрельба меж друг другом продолжалась до тех пор, пока одни и другие не разошлись кто куда, решив, что куда более мудрым будет начать обозначать сферы влияния и, конечно же, завоёвывать новые территории, вытесняя тех, кто раньше был главным на этих землях.
Людей.
За пару вшивых месяцев Код завладел миром. Города захватывались и превращались либо в супер продвинутые базы, либо в укрытые частоколом донжоны. Дварфы счастливо кидались в стороны гор, обустраивая себе шахты. Эльфы внедряли под асфальт свои семена, и в течение суток дома и дороги были охвачены огромными корнями, а в центре вырастало их Древо. Каждая раса, каждая из сторон старалась оторвать себе кусочек. И так – везде. В деревнях, небольших городках и столицах.
Людей предпочитали брать в заложники, хотя первое время, конечно, сопротивлявшихся убивали на месте. Но магам необходимо было сырьё для зелий, некромантам – слуги, а учёные звёздного десанта искали, на ком бы поставить свои эксперименты.
Короче говоря, Код обживался.
Я лишился родителей, когда эвакуировали Москву. К городу приближалась армада кораблей, конница, всадники на волках, лучники, огнемётчики… в общем, все, кто оказался выброшен на просторы России: все стремились отхапать себе самый большой и густо населённый город.
Почему-то мать с отцом посчитали, что разумным было бы спрятаться в метро. В месте, рассчитанном на удар ядерной боеголовки, а не заклинания и космически пушки! Я считал эту идею идиотской, и не зря. И потому напрочь отказался следовать за ними.
Надо сказать, что уговаривали меня недолго, и просто для виду: чтобы не мучали угрызения совести. Мы давно уже стали друг другу чужими, и никаких тёплых чувств ко мне ни та, что называлась моей матерью, ни тот, что звался отцом, не испытывали. И это, надо сказать, было взаимным.
Боже, до сих пор, даже напрягая память, не могу вспомнить их лиц…
В итоге родители вместе с треть населением города спрятались в подземке, забаррикадировавшись и почувствовав себя в безопасности. Позже, как я слышал, Москву всё же отбили себе некроманты, и при помощи простейших магических ухищрений, само собой, проникли через прочные двери подземного бункера. Уж что там было дальше, понятия не имею, да и знать не хочу. В любом случае, предки теперь наверняка либо разгуливают по Подмосковью живыми трупами, либо лежат на разделочном столе, окружённые магическими пентаграммами.
Я же ухитрился присоединиться к большой группе народа, собранной одним неглупым и гораздым на слова дядькой Степаном – дородным мужиком в кожаной куртке и бандане, которому для полноценной картины не хватало ещё байка между ног. Он вместе с командой друзей организовал что-то вроде пункта помощи, состоявшей из старых грузовиков. И, собрав около сотни человек, ломанул в леса, где и намеревался скрываться.
Даже вспоминать не хочу, как сильно я тогда боялся, сидя в перепачканном песком камазе, то и дело поглядывая вверх, страшась увидеть силуэт распахнувшей крылья огнедышащей ящерицы, вслушиваясь в стрёкот пулемётных очередей и шум взрывающихся орудий. Всё утекало прямо сквозь пальцы, жизнь рушилась на глазах, и я понимал, что ничего не могу с этим поделать. Как и все хнычущие, молящие о помощи бабки, деды и женщины, окружившие меня в трясущемся грузовике.
Помню, тогда, сквозь рыдания и далёкий шум битвы, я услышал, как какой-то старичок, в чьё плечо я уткнулся своим, лопочет без конца:
– Господи, спаси помилуй… Господи, справедливый и благосердешный, ниспошли нам спасение…
В тот миг во мне вскипела небывалая злоба. Детский кулачок сжался будто бы сам собой, а затем в воспоминаниях остался лишь фрагмент: меня оттаскивают от лежащего с синяком под глазом старичка, а я, пытаясь вырваться, ору как полоумный:
– Нет никакого Бога, дед! Слышишь?! Нет! Он бы такого не допустил!!! Не допустил!!!
И теперь я думаю: а был ли я прав тогда? Быть может, как раз всё дело в этом самом злосчастном Боге? Может, он увидел, к чему скатилось человечество, и решил преподнести ему урок?