Но этот старик определённо не был из таких. Редкие волосы на голове сальные, переплетённые меж друг другом, со лба катится пот. Нос красный, глаза уставшие… Обычный дед, случайно заметивший в ночи добрый огонёк и пришедший к нему, как мотылёк на свет.
Я подвинул ему свой мешок, на который тот благодарно уселся, и предложил поесть и попить. На что незнакомец вежливо отказался, пускай я и старался надавить.
– Не нужно, добрый человек, – улыбка этого старика согревала пуще огня. – Дай просто у костерка посижу. Погреюсь…
– Да, ночи теперь холодные, – ляпнул я только чтобы что-то ляпнуть и уселся рядом, тоже смотря на огонь.
Старик не назвал своего имени.
Не знаю, сколько мы так просидели, но тут незнакомец совершенно неожиданно для меня оборвал молчание:
– На что бы ты пошёл, чтобы всё вернуть?
– А? – я повернулся к старику, чтобы понять, к кому предназначался вопрос – быть может, он говорил сам с собой?
Но незнакомец повернулся ко мне и повторил:
– На что бы ты пошёл, чтобы всё вернуть?
– Что вернуть? – в тот момент этот вопрос показался мне абсолютно нормальным. По крайней мере здесь, у костра среди уставших путников, идущих к чёрту на куличики.
– Всё это. – Старик поднял руку с палкой и закрутил ею над собой. – Чтобы как раньше?
– Как раньше?.. – эхом ответил я и задумался.
А действительно, на что?
Сам в ужасе от себя самого, я начал вываливать на незнакомца и то, что думаю, и то, о чём боялся бы подумать даже в страшном сне, даже то, о чём я только подозреваю. Всё, как на проповеди. Как грешник перед священником:
– А куда возвращаться? К чему? Человечество так долго и так упорно пренебрегало самим собой, что мне не хочется думать, что было бы, если бы мы продолжили жрать и срать на этом свете ещё хоть сколько-нибудь. Иногда мне кажется, что всё это должно было произойти, что я лишь цепляюсь за соломинку, стараясь жить. И как-то помочь миру, которому самому на себя уже давно начхать. Как если бы приставал к девчонке, которой не интересен… понимаете? – судя по смешку старика, тот понял. – Может, стоит отступить и дать Коду волю, которую он и так уже давно имеет, но которой я не хочу видеть. Мне до сих пор хочется думать, что мы, Хюма… люди, что мы, как же это, ну…
– Хозяева жизни, – подсказал мне старик.
Я кивнул.
– Ведь мы сами этого добились. Мы трахались без перерыва, как кролики, мы убивали всё, что движется, и жрали это, и то, что не движется, тоже. Мы скатились в каменный век, только с высокоуровневыми гаджетами, которые пытались создать иллюзию нашего превосходства. Мы деградировали… А где деградация, там – смерть.
Я замолчал. Старик молчал в ответ. Словно ждал, что я хочу сказать ещё что-то.
И я и впрямь захотел.
– Я знал одну девчонку. – Продолжил я говорить, разглядывая огонь. – Ещё до Разлома. Познакомились мы, конечно, в виртуале. Стали кем-то вроде… друзей, наверное. Если вообще так возможно дружить. Она была пышногрудой высокой Крианкой, из такой, кошко-образной расы, прям модель. Ну короче. Она любила выпить. Считала это крутым. И покурить тоже любила. Рассказывала мне, одиннадцатилетнему пацану, который выдавал себя за совершеннолетнего, про всякие виды травки. Разбиралась в этом. Я её уважал. Ну, знаете, как мальцы уважают старшего, который впервые показал им пошлые картинки… Мол, знает то сколько, вот это да! А потом… – у меня предательски шмыгнул нос. – Потом она вдруг исчезла. Её просто не стало, перестала выходить в сеть. После на форумах я узнал, что она умерла. От чего? Слишком много выкурила. Передоз… И знаете, сколько было, оказывается, той девчонке? Десять… Младше меня.
Я вновь замолчал, но всё-таки продолжил через секунду, решив закончить мысль:
– Если в каком-то мире появляются десятилетние девочки, бухающие, как последние алкаши, и умирающие от передозировки наркотиками, то такому миру существовать нельзя. – Не сдержавшись, я улыбнулся, ощущая такую грусть и пустоту внутри, что даже стало весело. Я посмотрел на незнакомца, что не сводил с меня взгляда, и через улыбку сказал: – Смешно. Рассказываю такое первому встречному. Хотя, может, потому и рассказываю. Незнакомцам почему-то всегда проще открываться, чем родным.
– Да. – только и сказал, непонятно на что, старик.
Мы продолжили сидеть молча.
А затем старик сказал, повернувшись к костру:
– Я знал многих людей. Поверь, сынок, поживи столько сколько прожил я, и тоже повстречаешь кучу народа: хорошего и плохого. Конечно, плохого больше, но… – он причмокнул, задумавшись. А я, неотрывно глядя на странного незнакомца, внимал. – Я знал кое-каких хороших людей. Один, например, ненавидел виртуал, даже имея к нему доступ…