– Ты обязательно должен вернуться, – неожиданно сказал Чико.
– Почему? – удивился я.
– Не знаю… – Он состроил гримасу. – Глупо, конечно, ведь ты там только ходишь и улыбаешься, но все привыкли, что ты рядом. Понимаешь, дружище, ты удивишься, но без тебя чего-то не хватает.
– Понимаю, ты шутишь.
– Ага… – Чико развязал узлы на шнуре шторы, засунул руки в карманы брюк и вдруг вздрогнул. – Бог знает почему в этой палате мурашки бегают по спине. Тут очень жарко и воняет дезинфекцией. Противно. Ты что, собираешься здесь пустить корни? Когда тебя отпустят?
– На днях, – неуверенно пробормотал я. – Счастливого пути.
– До свидания. – Чико кивнул и с облегчением ринулся к двери. – Тебе надо что-нибудь? – спросил он, взявшись за ручку. – Книги или еще что?
– Спасибо, ничего не надо.
– Ничего… В этом ты весь, Сид, дружище. Ничего не хочешь. – Он улыбнулся и исчез за дверью.
Я ничего не хотел. В этом я весь. Я имел то, что хотел больше всего на свете, и безвозвратно потерял. И я не нашел ничего взамен утраченного. Я смотрел в потолок и ждал, пока пройдет время. Я желал одного: встать на ноги и не чувствовать себя так, будто съел сто фунтов зеленых яблок.
Через три недели после того, как я получил пулю в живот, меня навестил тесть. Он пришел под вечер, принес маленький сверток и без слов положил на стол возле кровати.
– Ну, Сид, как ты себя чувствуешь? – Тесть удобно расположился на легком стуле, закинул ногу на ногу и закурил сигару.
– Поправляюсь. Более или менее. Скоро выйду отсюда.
– Прекрасно. Прекрасно. И какие у тебя планы?
– Никаких.
– Ты же не сможешь вернуться в агентство, не… э-э… выздоровев, – заметил он.
– Видимо, не смогу.
– Наверно, ты предпочел бы погреться где-нибудь на солнце, – сказал он, изучая кончик сигары. – Но я был бы рад, если бы ты провел несколько дней со мной в Эйнсфорде.
Я не сразу ответил.
– А где будет?.. – начал я и замолчал в нерешительности.
– Нет, – успокоил он меня. – Ее там не будет. Она уезжает в Афины и немного поживет там с Джил и Тони. Я видел ее вчера, она просила передать тебе привет.
– Спасибо, – сухо произнес я.
Как всегда, я сам не понимал, радоваться мне или огорчаться, что не встречусь со своей женой. И я не был уверен, что ее поездка к сестре Джил не носит такого же дипломатического характера, как работа Тони в министерстве иностранных дел.
– Так как? Миссис Кросс быстро поставит тебя на ноги.
– Хорошо, Чарлз, спасибо. Я с удовольствием немного побуду у вас.
Он зажал в зубах сигару, сощурил от дыма глаза и достал свою записную книжку:
– Та-ак, давай посмотрим. Предположим, тебя выпишут на следующей неделе… Нет смысла спешить, пока ты не окрепнешь, чтобы выдержать дорогу. Допустим, двадцать шестого… Хм, предположим, ты приедешь в конце недели, в субботу и в воскресенье я буду весь день дома. Тебя устраивает такой план?
– Да, очень хорошо. Если врачи согласятся.
– Да, конечно.
Он записал дату в записную книжку, спрятал ее в карман и осторожно вынул сигару изо рта. Чарлз смотрел на меня, и на лице его светилась обычная загадочная, непроницаемая улыбка. Темный деловой костюм, хорошие манеры. Контр-адмирал в отставке Чарлз Роланд. Он легко нес груз своих шестидесяти шести лет. С его военных фотографий смотрел высокий, с хорошей выправкой, худощавый человек с огромным лбом под шапкой темных густых волос. Со временем волосы его поседели и поредели, отчего лоб стал еще выше, но адмирал выглядел таким же стройным, как на фотографиях. У него были удивительно обаятельные манеры, которые иногда становились покровительственными до оскорбительности. Я на себе испытал и то и другое.
Теперь он спокойно сидел и неторопливо обсуждал новости скачек:
– Что ты думаешь об этих новых соревнованиях в Сендауне? Не знаю, как у тебя, а у меня их организация вызывает тревогу. Там слишком маленький ипподром для таких правил. И если не будет бежать Девилс Дайк, то на скачки никто не придет.
Адмирал заинтересовался конным спортом лишь несколько лет назад, однако недавно его пригласили в качестве распорядителя скачек на новые соревнования в Сендаун. Он принял предложение с большим удовольствием. Меня очень забавляло его поверхностное знакомство с проблемами и жаргоном скачек, хотя я не подавал виду. Невозможно было забыть, как враждебно отнесся он много лет назад к тому, что его дочь Дженни обручилась с жокеем, как отказался знакомиться со мной, своим будущим зятем, не пришел на свадьбу и потом долгие месяцы просто не замечал меня, не разговаривал со мной и даже не смотрел в мою сторону.