- Она ведь тебе не подруга.
- Что? Конечно, подруга, причём лучшая и единственная!
- А стук твоего сердца говорит об обратном.
- Я не понимаю.
- Ты ведь любишь её.
- Люблю, конечно.
- Во дурак, как ты можешь разобраться в игре, если в собственных чувствах разобраться не в силах?
Игнориэль застыл, не произнеся ни слова, а сердце его на миг остановилось.
- Что ж, приготовься капнуть глубже.
Тут эльф быстро вернулся на сцену, а под его беспрерывно нажимающим на клавишу пальцем раздался звук… В помещение замерли все, в один миг стало настолько тихо, что казалось, можно было услышать, как пылинки со всей дури врезаются в ткань кресел.
Нота ми эхом прокатилась по залу, заставив сердце каждого зрителя трепетать от восхищения и восторга. Тут же прозвучала вторая нота, третья, казалось, что Игнориэль был рожден играть на этом загадочном инструменте. И вот, юноша, наконец, разобравшись, где какая нота находится, приступил к балетной композиции. Но никому в эту минуту не был интересен балет: все, затаив дыхание, наблюдали за виртуозными движениями эльфа, за его тонкими изящными пальцами, и за красивым, но почему-то хмурым и задумчивым лицом. В этот миг Игнориэль не слышал, что играет, он лишь ощущал бешено бьющееся сердце, готовое вот-вот вырваться из его груди. Слова клавинеля не давали ему покоя, он не понимал, почему его это так волнует, не понимал, почему так громко стучит его сердце, и почему он не видит и не слышит ничего вокруг, кроме частых ударов и нежной, чарующей, ни с чем не сравнимой улыбки Джинжер. Она ведь для него просто лучшая подруга, просто существо, что смогло разглядеть в нём хорошие черты среди беспросветной тучи недостатков, просто обладательница самых красивых глаз, смотреть в которые хочется бесконечно, просто девушка, понимать которую он может без слов, просто… просто…
- Ничего не бывает «просто», дурак, - раздался в голове эльфа голос инструмента.
Тут сердце юноши снова остановилось, а в уши его проникла, наконец, играемая им мелодия. Мир словно остановился, он чётко почувствовал, как Джинжер восхищённо смотрела на него, мягко хлопая своими пушистыми ресничками, с той самой улыбкой, с какой так часть смотрела ему в глаза, с теми самыми чуть заметными ямочками на щеках и с той самой неподдельной, доступной только самому невинному и чистому созданию, искренностью во взгляде. Тут сердце забилось ещё чаще, чем прежде, а щёки эльфа покраснели.
«Что, блин, со мной происходит?!» - паниковал парень, в ужасе анализируя своё состояние.
- Это именно она, малец.
«Нет…» - студент начинал багроветь от натиска смешанных чувств.
- Да, - глумился инструмент.
«Нет!»
Всё. Прогремели последние аккорды. Зал взорвался аплодисментами и криками «браво». Мистер Элимион вышел в гримёрку, хлопнув обиженно дверью. Катя и её девочки неумолкаемо благодарили первокурсника и восхищались его мастерством. А Игнориэль? Игнориэль молча смотрел в одну точку, ничего не видя и не слыша вокруг себя, потом неожиданно встал и так же, не сказав ни единого слова, поспешно вышел из зала.
- Ну вот, что и требовалось доказать, - крикнул ему в след клавинель, - а! Чуть не забыл! Спасибо за энергию, не упади там по дороге.
Парень шёл, не разбирая пути, словно загипнотизированный, он даже не моргал, настолько сильно был отстранён от реальности. Тут он неожиданно упал на колени посреди коридора и потерял сознание. Последнее, что он увидел, перед кромешной темнотой - плачущую Джинжер, судорожно старающуюся привести его в чувства. В беспамятстве он долго размышлял и старался понять самого себя, в итоге ответ на все его вопросы, наконец, нашёлся…
Очнулся парень уже лёжа в своей кровати, а рядом с ним, держа его за руку, спала Джинжер, изредка нервно всхлипывая во сне. Эльф слегка приподнялся на кровати, не отрывая взгляда от девушки, нежно провёл рукой по её слегка покрасневшей щеке и шёпотом, с замиранием сердца, произнёс:
- Люблю тебя.
В этот миг его ничего не волновало. Душа светилась изнутри, сверкающими радушными бликами в глазах. Он понимал, что сквозь сон она его не слышит, но сейчас это, как и всё вокруг, было совершенно не важно…
После концерта Люцифия, захватив, с гримёрки букет, направлялась в общежитие, попутно размышляя над тем, кто бы мог прислать ей его. Цветы вручил мистер Эмилион, сказав, что их передал курьер. Демонесса надеялась, что это подарок от мамы, ведь она отправляла ей сообщение о спектакле. Вдруг у неё было важное собрание, и она при всём желании не смогла прийти, но отправила дочери букет. Принцесса зашла в комнату и с предвкушением и трепетом достала вложенную в букет записку. Там было всего несколько строк на латинском: «Доченька, извини, что не пришла на спектакль. Мама». Девушка всё поняла, и её рот искривился в печальной улыбке. Она была бы рада поверить в эту сладкую ложь, но правда оказалась сильнее. Печально-радостная слеза скользнула по её щеке, она прижала букет к груди и присела от бессилья на кровать. Тут в её дверь постучали.