> слушай
– напечатала Энда, потеряв терпение,
> не мое дело, жизнь такая. много людей без бабок. я еще маленькая, изменить ничего не могу
> Когда ты убиваешь их аватаров, им не платят.
«No porfa necesito mi plata...»
> Если они гибнут, то теряют дневной заработок. Ты, кстати, в курсе, кто тебя нанял?
Она подумала о саудитах, япошках, русской мафии.
> без понятия
> Я вот тоже пытаюсь это выяснить, Кали.
Теперь все были мертвы. Рэймонд стоял между штабелей трупов.
> Что же ты медлишь?
– напечатал он.
> Уверен, еще увидимся.
Энда отрезала ему голову. Болели запястья. Ужасно хотелось есть. Она стояла внутри гигантского затерянного в лесах коттеджа, и ей еще предстояло в одиночку тащить BFG10K на остров.
– Люси?
– Да, да. Сейчас вернусь. Держись. Я черт знает где...
– Люси, а ты догадывалась, кто сидел в коттеджах? Я об этих новичках, которых мы резали.
– Чё? Не знаю. Ньюбисы. Чьи-то прихвостни. Господи, эти врата...
– Девчонки. Сопливые. Из Мексики. Шьют рубахи за доллар в день. Только они его не получают, когда мы их убиваем. Ничего не получают, вообще.
– Бог мой, и кто же тебе такое сказал? Ты веришь всему, что говорят в Игре? До чего же вы, английские сикушки, наивные.
– А ты не веришь?
– Нет.
– И почему же?
– Не верю, и все. Все, почти пришла, подожди минутку...
– Знаешь, Люси, мне пора, – сказала Энда. Запястья ныли, жирок переваливался через резинку тренировочных – Энде казалось, что она тонет.
– Прямо сейчас? Да подожди же.
– Мама зовет ужинать. Ты ведь уже на подходе, да?
– Да, но...
Энда протянула руку под стол и выключила компьютер.
Родители сидели перед телевизором, попеременно слепо шаря по тарелке с чипсами. Словно во сне, Энда прошла мимо них на веранду. Было около одиннадцати, совсем темно. Выползшие из дома напротив дебилы пинали мяч, хлебали пиво и матерились. Тощие и жилистые, они носили шорты и футболки; мускулистые конечности белели в свете фонарей.
– Энда?
– Что, мам?
– Ты в порядке? – Толстые мамины пальцы легли на ее загривок.
– Да, мам. Вышла подышать воздухом.
– Какая ты неопрятная, – сказала мама. Она облизнула палец и принялась тереть Энде шею. – Да ты грязная – и когда только ты успела стать такой неряхой!
– Ай! – вскрикнула Энда. Мать терла так сильно, что почти сдирала кожу.
– Не скулить! И за ушами тоже! Да это самые настоящие нечистоты!
– Ма-а-ам! А-а-ай!
Мать отволокла Энду в ванную, где продолжила пытку – с применением мыла, мочалки и горячей воды. Энда чувствовала себя хорошенько ошпаренной и профессионально освежеванной.
– Да что это за грязь такая?!
– Лилиан, хватит, – тихо сказал отец. – Выйди в коридор, пожалуйста.
Они говорили тихо, да Энда и не прислушивалась – болели идеально чистые уши... Мягкими руками мама обняла ее за плечи.
– Ой, милая, прости меня! Папа говорит, что это кожная болезнь, акантозис нигриканс. На познавательном канале была передача. Завтра после школы пойдем к доктору. Ты как?
– Нормально, – ответила Энда, изворачиваясь, чтобы увидеть в зеркале «грязь» у себя на загривке. Это было нелегко – попробуй-ка, разгляди свой затылок. А еще ей не очень-то хотелось лишний раз видеть свой второй подбородок, который предательски лез в кадр.
Она пошла к себе в комнату и набрала «Acanthosis Nigricans» в строке поисковика.
> Болезненное состояние кожи, заключающееся в ее потемнении и утолщении. Возникает на складках кожи: на шее, в подмышках, на внутренней стороне локтей и в области поясницы. Часто является симптомом диабета второго типа, особенно у детей. В случае обнаружения A.N. у ребенка необходимо предпринять срочные меры для предотвращения диабета, включающие физические упражнения и диету для снижения уровня инсулина и восстановления инсулиновой чувствительности.
Диабет второго типа... Из-за ожирения.... Каждую четверть в школе читали о нем лекции: это самое быстрорастущее заболевание среди британских подростков; им показывали фотографии лоснящихся, словно касатки, мешков сала, которые полулежали в кроватях: головы несчастных лишь чуть-чуть возвышались над колышущимися жировыми отложениями. Энда ткнула пальцем себе в живот. Жир затрясся, как желе.
Точно так же тряслась ее задница. И подбородок. А кожа на руках отвисала.
Она схватила жир на животе, сжала его – так сильно, как только могла, и держала до тех пор, пока не стало больно. На коже остались ярко-красные следы. Энда плакала от боли и стыда, от того, что – господи! – она теперь не просто толстуха, а толстуха с диабетом...
– Боже, Энда, где ты была?
– Извините, сержант. Комп сломался.
Почти правда – компьютер был в нерабочем состоянии. И был заперт в отцовском кабинете. Весь месяц она глотала какое-то лекарство и усиленно физкультурилась – в компании других тюленеподобных девчонок. Телик и игры были объявлены вне закона. Плохо было круглые сутки, изо дня в день, и впереди не светило ни-че-го, кроме похода в кондитерскую, что в пятистах одном метре от школы, и поглощения нескольких шоколадок да бутылки шипучки в парке, рядом с гоняющими в футбол дебилами.
– Надо было дать о себе знать. А то я уже беспокоиться начала, девочка.
– Простите, сержант.
Клуб «ПК-Отрыв» ломился от мальчишек, прыщавых и вонючих. Вонючих в самом прямом смысле – пахло козлом, вокзальным сортиром. Все они непереносимо галдели. Потрепанные наушники покрывал достойный хорошей пиццы слой сала, а микрофон был липким от слюны тысяч игроков, возбужденных давно завершившимися сетевыми драками.
Без разницы. Главное – она снова играла; и это было очень кстати, потому что деньги заканчивались.
– Вот полный лог миссий за месяц. Ходила с парой девчонок... – Энда ощутила укол ревности при мысли, что ее место в Игре было занято другой. – Но ты незаменима, понимаешь? Есть четыре заказа, на сегодня. Идешь?
– Четыре?! Как же мы успеем? Это же на несколько дней работы!
– А мы BFG10K возьмем, – ответила Люси с интонацией хищницы на охоте.
BFG10K! Это многое упрощало. Найти коттедж, навести машинку, пальнуть, трах-бах – нет больше ротондочки.
У них было лишь пять зарядов – каждый собран из двадцати стрел для обычной BFG, а каждая стрела для обычной BFG стоила целое состояние, – и они потратили их за три миссии. Заглянув в арсенал за парочкой «простых BFG» (удивительно, какими ничтожными казались BFG после работы с Настоящей Большой Пушкой!), они отправились на последнее задание.
– В конце прошлой кампании я встретила одного парня, – сказала Энда. – Ньюбиса из коттеджа. Сказал, что профсоюзный активист.
– Рэймонда?
– Ты его знаешь?
– Встречала. Этот урод повсюду отирается.
– Так ты все знала?
– Ммм. Ну да. В основном догадалась сама. А Рэймонд – так, рассказал подробности.
– И после этого ты можешь вот так спокойно отнимать у детей деньги?
– Энда, – ответила Люси резко, – ты ведь любишь играть? Это для тебя важно?
– Конечно, важно.
– Насколько важно? Это твое маленькое хобби? Ты казуал или ты предана игре?
– Я предана, Люси, ты же знаешь. Господи, ну что у нее было, кроме Игры? Физра, гадкий акантозис нигриканс и, в перспективе, инсулиновые инъекции по утрам. – Я люблю Игру, Люси. В ней все мои друзья.
– Знаю. И поэтому ты моя правая рука, поэтому я беру тебя на задания. Мы обе оторвы, ты и я. И мы крутые – выше крыши, и мы добились этого, потому что тренировались, потому что вкалывали за четверых, потому что, наконец, мы любим Игру, так?