Диана Уинн Джонс
Игра
Перевод Курлаевой А.В., 2018 год
Эта книга – для Фрэнсис
Глава 1
Когда растерянная, попавшая в немилость Гэлли добралась до большого дома в Ирландии, шел дождь и почти стемнело. Кузен Меркер назвал это место просто «Замок». Насколько Гэлли могла понять, вглядываясь в него, задрав голову, пока кузен Меркер оплачивал такси, здание представляло собой сбивающую с толку смесь дома, замка и сарая. Она видела башенки и крутые скаты крыш, высокие дымоходы, деревянную стену с каменной частью с одной стороны, которая была на скорую руку подправлена новыми кирпичами. А потом, брызнув грязью из-под колес, такси уехало.
Кузен Меркер – который всю дорогу смущал Гэлли тем, что оказался взрослым молодым мужчиной, а не кузеном ее возраста – подобрал маленький старомодный чемодан Гэлли и быстро провел ее в дом, где она смутилась еще больше.
Они вошли в просторную столовую с каменным полом, полную людей, столпившихся вокруг громадного обеденного стола, или входивших и выходивших из кухни позади него. Большинство из них были детьми, но старше и выше Гэлли, в то время как казавшиеся рассеянными леди, которые, вероятно, являлись тетями, пробирались между ними туда-сюда со стопками тарелок и корзинками с хлебом.
Никто не обратил на Гэлли ни малейшего внимания. Правда, кто-то заметил:
- Хорошо. Она здесь. Теперь мы можем, наконец, поесть.
Но никто не посмотрел на нее по-настоящему. Кузен Меркер оставил Гэлли стоять рядом с чемоданом и протолкнулся на кухню, крича:
- Мама! Извини за это. Самолет задержался, а водитель такси заблудился!
Гэлли стояла. Ее руки с бесполезно покачивающимися ладонями немного вытянулись вперед и застыли навесу. Ни разу в жизни она не бывала в одной комнате с таким количеством людей. Она привыкла к тихой и уединенной жизни с бабушкой и дедушкой, когда никто не бегал и не смеялся, и никто никогда не кричал. Эти люди были такими живыми и такими шумными. Она не знала, кто из них кто, если не считать кузена Меркера, который привез ее сюда из Англии, и она тосковала по своему другу Флейте, даже несмотря на то, что, вероятно, именно Флейта был виноват в ее ссылке. Она до сих пор не понимала, чем так разозлила бабушку.
Гэлли вздохнула. Кроме того, все эти высокие, бегающие, кричащие дети были одеты в поношенные джинсы или длинные мешковатые брюки со множеством карманов по бокам и яркие полосатые рубашки. Гэлли с грустью осознала, что ее аккуратное платье в цветочек и блестящие туфли из лакированной кожи совсем не подходят для этого места. Хотела бы она тоже иметь джинсы и кроссовки, но бабушка не одобряла брюки на девочках.
Непривычность усиливало и то, что мальчиков здесь было больше, чем девочек. Большинство были светловолосыми и тонкими, как девочки (а девочки – такими хорошенькими и уверенными в себе, что Гэлли снова вздохнула), но двое мальчиков выделялись темными волосами. Один из них – высокий спокойный мальчик, не кричавший, как остальные. Он явно пользовался авторитетом, поскольку остальные постоянно пытались привлечь его внимание.
- Трой! – кричали они. – Пойди посмотри на мой новый фокус!
Или:
- Трой! Что ты думаешь об этом?
Трой всегда улыбался и любезно подходил посмотреть.
Второй темноволосый мальчик был помладше и произвел на Гэлли впечатление маленького чудовища. Он занимался тем, что ловко дергал девочек за красивые струящиеся волосы, или наступал людям на ноги, или пытался украсть что-нибудь из карманов в мешковатых брюках. Гэлли узнала и его имя тоже, поскольку чуть ли не каждую минуту кто-нибудь кричал:
- Толли, еще раз так сделаешь, и ты покойник!
«Все эти люди – мои родственники! – изумленно подумала Гэлли. – А я до сих пор и не подозревала об их существовании!»
Тут она обнаружила, что Толли издевательски встал перед ней, вытянув руки точно в таком же бесполезном жесте, как у Гэлли, и точно так же неуверенно расставив ноги на шесть дюймов.
- Тьфу! – сказал он. – Ты жалкий изгой!
- Ты мой кузен, - произнесла Гэлли – ее голос прозвучал высоко и чопорно из-за того, что она нервничала.
- Бе-бе! – передразнил ее Толли. – Я тебе не кузен на самом деле! Меркер – мой папа, и это он – твой кузен. Но ты всего лишь жалкий изгой в платье с оборками.
Гэлли почувствовала, как в ней начинает закипать нечто, чего она предпочла бы не знать. Ей захотелось прыгнуть на Толли и оторвать от него что-нибудь – уши, нос, пальцы, волосы, ей было почти всё равно что, лишь бы хлынула кровь. К счастью, в этот момент торопливым шагом подошла крупная леди и обняла Гэлли, прижав к большой мягкой груди, увешанной множеством жестких ниток бисера.
- Моя дорогая! – воскликнула леди. – Прости меня. Я делала соус, а ты знаешь, как он весь становится комковатым, если отвлечься. Я твоя тетя Мэй. Толли, исчезни и перестань быть такой головной болью. Ты должна простить Толли, дорогая. Большую часть года он здесь единственный ребенок, но сейчас как раз неделя, когда собирается вся семья, и он чувствует себя подавленным таким количеством. А теперь пошли – я представлю тебя всем.
Оказавшись прижатой к множеству ожерелий тети Мэй, Гэлли растаяла от облегчения, но от этих слов снова напряглась. Теперь все начнут презирать ее.
Хотя никто вроде бы ее не презирал, от представлений замешательство Гэлли нисколько не уменьшилось.
Шумные светловолосые кузены являлись детьми разных тетушек. Но помимо понимания, что некоторые из них были Лакстонами и принадлежали тете Гете, а остальные – Тайсами, что делало их сыновьями и дочерями тети Целии, Гэлли не имела ни малейшего представления, кто из них кто – не говоря уже о том, как их всех зовут.
Тетя Гета немного выделялась, будучи высокой, светловолосой и одетой с безупречной аккуратностью – словно картина, четко раскрашенная внутри намеченного рисунка. Бабушка одобрила бы тетю Гету, подумала Гэлли. Но тетя Целия представляла собой размытый тип личности. Тетя Алиса, у которой, похоже, не было детей, походила на кинозвезду – настолько совершенная, что казалась ненастоящей. А высокий спокойный Трой оказался сыном другой тети, которая осталась дома в Шотландии. Самым же сбивающим с толку было то, что стройная леди с каштановыми волосами, чьи маленькие жемчужные сережки отражали изгибы ее высоких скул и сияние больших темных глаз, оказалась вовсе не тетей, а старшей сестрой Троя Гармони. Учитывая, что Гармони хлопотала совсем как тети, накрывая на стол и одергивая Толли, Лакстонов и Тайсов, чтобы вели себя прилично, Гэлли подумала, что это естественная ошибка. Но всё равно она заставляла ее чувствовать себя глупой.
- Ужин готов, - объявила тетя Мэй, заправляя растрепанные седые волосы обратно в распустившийся свободный узел. – Садись здесь, Гэлли, дорогая.
Все бросились к громадному столу. Стулья заскрежетали по каменному полу, и стало еще шумнее, чем раньше. Гармони и тетя Алиса помчались на кухню и вернулись с чашками, кастрюлями и тарелками, в то время как тетя Мэй спешила за ними с гигантской коричневой индейкой на громадном блюде. Когда тетя Мэй ставила птицу на стол, ее волосы окончательно распустились, и ей пришлось отодвинуться и снова заколоть их. Тем временем кузен Меркер вернулся оттуда, куда он исчезал, и принялся разрезать индейку.
Нервно скользнув на стул, который ей указала тетя Мэй, Гэлли подумала, что тетя Мэй – самый неопрятный человек из всех, что она когда-либо видела. Ее одежда представляла собой хлопающие, переплетающиеся, перекрывающиеся слои домотканой шерсти, украшенные спереди по меньшей мере тремя ожерельями и множеством пятен от подливки. На ногах у нее были поношенные меховые тапочки, а что касается волос… Помня слова кузена Меркера о том, что тетя Мэй – старшая дочь бабушки, Гэлли заинтересовалась, как, ради всего святого, бабушка управлялась с тетей Мэй, когда та была ребенком. Бабушка всегда говорила, что Гэлли неопрятная, и целыми часами пыталась заставить крутые завитки ее волос лежать гладко и аккуратно.