Когда ей на второй день снова позвонили, она прямо так и заявила: насчет Каменской был звонок из МВД.
Юрий Федорович Марцев терпеливо и дотошно объяснял по телефону свой режиссерский замысел.
– В кадре обязательно должен быть мальчик лет семи-восьми. Иначе все теряет смысл.
– Сюжет будет тот же?
– Да-да, сюжет тот же самый. Понимаете, в первом варианте у нас мальчик подразумевается, его «играют» и мать, и сюжет, как свита играет короля. А самого мальчика не видно. Теперь я хочу, чтобы он был.
– Но это невозможно, поймите. Мы не можем заставить ребенка участвовать в этом.
– Придумайте что-нибудь. Может быть, монтаж? Ну, я не знаю, вы же, в конце концов, специалисты!
– А без ребенка никак нельзя обойтись?
– Нельзя. В нем весь смысл.
– Хорошо, будем думать. Вы представляете себе, сколько это будет стоить?
– Это моя проблема, я ее решу. И не забудьте, что платье должно быть точно такое, как на фотографии.
Юрий Федорович положил трубку, задумчиво полистал записную книжку и снова набрал номер. Когда ему ответили, коротко сказал:
– Это Марцев. Я согласен.
И наконец последний звонок.
– Мама? Здравствуй. Как ты себя чувствуешь?
После работы Женя Шахнович, симпатичный ясноглазый блондин, работавший в «Долине» электриком, стал составлять план на ближайшие дни. Несмотря на довольно легкомысленное поведение, он был ужасно, иногда до занудства, методичен и любил все делать по плану.
Итак, во-первых, женщины. С окончанием летнего сезона в санатории стало заметно больше молодежи. С одной стороны, это означало, что больше стало молодых женщин, за которыми можно поухаживать. С другой стороны, стало больше и мужчин подходящего возраста, которые могут оказаться полезными. Главное – правильно распределить силы.
Женщин, не охваченных вниманием энергичного электрика, на сегодняшний день насчитывалось двадцать четыре. Из них по крайней мере пятнадцать – очень хорошенькие, шесть – ничего себе, как их оценил Женя, и остальные три – мымры. Он, однако, выбирал объект для ухаживания не по внешним данным. Перебрав в уме всех кандидаток, Шахнович, сверившись с лежащим перед ним списком, наметил себе четырех человек.
Первая – совсем молоденькая рыженькая девица с прелестными веснушками, живет в двухместном номере рядом с люксом.
Вторая – яркая брюнетка лет тридцати пяти с роскошными бриллиантами в ушах и на пальцах. С ней будет совсем просто, решил Женя: носить бриллианты в санатории – признак небольшого ума.
Третья – невзрачная блондинка без возраста, не наряжается, не красится. Наверное, старая дева. Такие бывают весьма наблюдательными и злыми на язык. Пожалуй, ею надо заняться в первую очередь.
Четвертая «жертва» Шахновича отдыхала в «Долине» вместе с пожилой матерью. Собственно, интересовала Женю именно мать, которая целыми днями, укутавшись пледом, просиживала в шезлонге на балконе и, наверное, видела много чего интересного.
Теперь мужчины. Нужно выбрать двух человек, приехавших отдельно, но живущих вместе. Для задуманного дела Жене нужны были двое мужчин, раньше друг с другом незнакомых, но успевших сдружиться в санатории, чтобы они были настроены проводить время вместе, а потом разъехались, и, как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Наблюдая за отдыхающими, Шахнович уже сделал предварительные прикидки, оставалось лишь окончательно выбрать. Подумав несколько минут, еще раз для верности взглянув на поэтажный план корпуса, Женя, прихватив чемоданчик с инструментами, решительно двинулся к номеру 240.
Закончив очередной абзац, Настя потянулась за часами. Может, уже на ужин пора? Очень есть хотелось. Часов на месте не оказалось. Она переворошила бумаги на столе, заглянула в тумбочку, порылась в карманах – пусто. Подумав, что часы могли упасть на пол, осторожно, держась одной рукой за поясницу, другой – за стул, опустилась на колени и заглянула под стол, но и там их не обнаружила. Зато заметила в самом углу, возле ножки стола, разъемную телефонную розетку. Видно, не все в «Долине» сохранилось с «застойных» времен, телефоны из номеров все-таки убрали. Где же часы? Скорее всего она забыла их в кабинете массажиста. Да, наверняка они там.
Открыв балкон, чтобы выветрился сигаретный дым, Настя заперла номер и пошла через застекленную галерею в соседний корпус, где находились процедурные кабинеты и бассейн. Кабинет массажиста был заперт. Сидевший внизу вахтер объяснил, что массажист работает до 16.00, а открывать кабинет без его ведома не положено, хотя ключ у вахтера, разумеется, есть. Настя в душе посмеялась, мысленно переводя фразу на хамско-чиновничий язык: «Я, конечно, могу тебе помочь, но у меня есть право и отказать, и очень уж мне нравится этим правом пользоваться и чувствовать свою власть. Но если попросишь как следует, поунижаешься, то я, может быть, и пойду тебе навстречу». Все это было так выразительно, огромными буквами написано на лице у старика, что Настя повернулась и ушла. Ей вполне хватило унижения в день приезда.
Выйдя на улицу, она сообразила, что часы могли остаться в раздевалке бассейна, завернула за угол и подошла к другому входу. Бабулька, несшая вахту в этой части корпуса, оказалась куда более приветливой и спокойно пропустила Настю. Безуспешно обшарив всю женскую раздевалку, она задумчиво брела по коридору, когда услышала доносившиеся из-за двери голоса. Один голос был незнакомым мягким баритоном, другой принадлежал инструктору Кате, Настя узнала ее по характерной картавости.
– …красивый. Необычно сделан. Как будто каслинское литье. Где взял такую прелесть? – спрашивала Катя.
– Подарили, – ответил мужчина.
– Я бы для мужа купила.
– А я думал, только мы, мужчины, изменяя женам, начинаем делать им подарки. Неужели у тебя комплекс вины, птичка моя?
– Да ну тебя, – рассмеялась Катя.
Возвращаясь к себе, Настя подумала, что старуха соседка, пожалуй, не преувеличивала, говоря о свободе нравов в «Долине». На ужин она опять опоздала. Окинув взглядом запасы кофе, заглянув в коробку с печеньем, оставшуюся после вчерашнего визита соседки, и пересчитав наличные, Настя решила пойти в бар и съесть хоть что-нибудь. Все равно придется просить отчима, чтобы прислал денег.
В баре ей понравилось. Неяркое освещение, мягкие угловые диваны, картины на стенах, предельно вежливый юноша за стойкой. Настя взяла кофе и два пирожных, уселась за столик у окна и задумалась над фразой, которую, как ей казалось, перевела не очень удачно.
– Вы позволите?
Перед ней с чашкой в руках стоял симпатичный блондин в джинсах, светлой итальянской водолазке и кожаном пиджаке. В баре было много свободных столиков. Блондин явно собирался знакомиться. Настя лучезарно улыбнулась.
– Вам нравится смотреть в окно?
Она расставила простенькую ловушку и с интересом ждала, попадется ли в нее блондин.
– Да, отсюда прекрасный вид, – с готовностью откликнулся тот, поставив чашку на столик и усаживаясь рядом.
– В таком случае не буду вам мешать. Мне ведь все равно где сидеть. – Улыбаясь еще более ослепительно, Настя взяла свою чашку, блюдце с пирожными и отошла к другому столу.
Ей не хотелось быть невежливой, но и знакомиться с блондином она не собиралась. Она давно заметила, что многие самые обычные фразы ставят людей в безвыходное положение. Это напоминало ей игру, правила которой установлены невесть когда, и вроде как все должны, хотят они или нет, в нее играть. Что отвечать, когда вот так спрашивают: «Вы позволите?» – «Нет, не позволю»? Грубо. Ответить «да» – дать повод завязать разговор. А если разговаривать не хочется? Сидеть с надутой физиономией и не поддерживать беседу? Опять получается невежливо.
Доев второе пирожное и допив кофе, она уже собиралась уходить, когда перед ней снова возник блондин.
– Хочу вас поздравить, вы прошли тест на «отлично», – торжественно произнес он.