– Марси, я хочу, чтобы ты ясно поняла: я вернусь после этой травмы. Я войду в первую десятку. Я выиграю турнир Большого шлема. И мне нужно, чтобы ты в это верила. Мне двадцать четыре года. Не старость, конечно, но моложе я не становлюсь. Если я когда-нибудь собираюсь сделать прорыв, то сейчас. Не через два года. Не через три. Я слишком много работала, чтобы теперь сдаться, и я надеюсь, что ты тоже сдаваться не намерена.
– Конечно, я не сдаюсь! Никто не верит в твой потенциал больше, чем я. И все же мы должны честно и рационально обсудить реальное положение дел.
– Ты допускаешь мысль, что я уйду из-за травмы, потому что ты поступила так из-за своей, – вырвалось у Чарли.
Она сразу пожалела об этом. Марси вздрогнула, как будто ее ударили.
– У меня была совершенно другая ситуация.
Теперь настала очередь Чарли молчать. Настолько ли другая? Марси повредила вращательную манжету плеча, причем дважды. В первый раз она выбрала реабилитационный центр вместо хирургического вмешательства, и плечо не успело восстановиться. Когда она порвала мышцу во второй раз, было уже поздно: хирургия не могла поправить ситуацию. Ей следовало, по крайней мере, попытаться – все врачи так считали, – однако в возрасте двадцати семи лет Марси объявила о своем уходе.
– Ну, если ты так говоришь…
– Если я так говорю? Чарли, мои шансы на полное восстановление – так, чтобы я могла снова играть – оценивали в десять процентов. А операция могла принести больше вреда, чем пользы, и реабилитация заняла бы год. Куда я отправилась бы с такими перспективами? Не вверх по рейтинговой таблице, это точно.
Они вышли в раздевалку, и Чарли начала дрожать. Она взяла еще одно полотенце и накинула его на плечи. Затем повернулась и посмотрела Марси прямо в глаза.
– Я хочу, чтобы ты поддерживала меня, чтобы сказала мне, что я вернусь и стану сильнее, чем прежде. А не сомневалась, буду я снова играть или нет, – тихо произнесла она.
– Мы все решим, дорогая, я обещаю, но сейчас мне надо бежать. Уилл ждет в ресторане. У нас сегодня юбилей.
Чарли подняла голову.
– Да? Я даже не знала, что он приехал с тобой.
– Да. Воспользовался длинными выходными. Завтра мы с ним летим обратно во Флориду.
– Поздравь его от меня с юбилеем.
– Все будет отлично, Чарли. Не отлично – великолепно. Ты сейчас делаешь громадную работу по реабилитации. Я вернусь через три недели, чтобы проверить, как ты, а пока займусь подготовкой к Австралии в январе. Хорошо?
– Хорошо, – сказала Чарли, хотя от этого разговора испытывала тошноту.
Они наклонились друг к другу, и Чарли поцеловала Марси в щеку.
– Желаю вам хорошо повеселиться.
– Спасибо. Я еще поговорю с тобой завтра.
Чарли проводила ее взглядом до двери.
Она быстро приняла душ, затем натянула белые джинсы и топ на бретельках. Убедившись, что в раздевалке больше никого нет, набрала номер Джейка.
Когда он ответил, Чарли услышала на заднем плане гул голосов.
– Где ты?
– Догадайся с первого раза.
– Опять гоняешься за тем инструктором? Как его? Какое-то смешное имя… Герман?
– Нельсон. И если бы ты взяла у него хотя бы один урок, ты бы в него влюбилась.
– Терпеть не могу велотренажеры. Я чуть не умерла, когда ты затащил меня на занятие в свой клуб.
– Ты профессиональная спортсменка, Чарли. А в классе была куча бизнесменов с Уолл-стрит, которые слишком много пьют, и мамаш, которые слишком мало едят. Ты отлично справилась.
– Я не это имела в виду, ты знаешь… Послушай, у тебя есть минутка?
Джейк отвлекся, приветствуя кого-то, а затем с кем-то прощаясь, и она представила, как он с полотенцем вокруг шеи выходит на оживленную нью-йоркскую улицу.
– Все, я твой. Что случилось?
– Помнишь, ты говорил, что Тодд Фелтнер уходит на покой? Когда это было? Два месяца назад?
– Да, примерно так. Объявил прямо перед Уимблдоном, что сделал все, что хотел, поэтому берет тайм-аут, чтобы продумать следующий шаг. А что?
– А то, что я хочу быть его следующим шагом. – Чарли сама удивилась своей уверенности.