— Нет. Это единственный реальный вариант легализоваться в этом долбанном мире. Не просто прозябать где-то землекопами и загнуться через десяток лет, а пожить нормально. Черт возьми, мне 25 лет, у меня вся жизнь впереди! Я хочу дожить до старости не прячась от своей тени!
— Я тоже, Макс. Наша великая цель — Академия в Галене. И ниипет.
— Хм, если я поступлю в Академию и продолжу обучение после базового курса — всем будет реально пофиг, какой обет я давал, а какой не давал.
— Товарищи присяжные заседатели, думаю, что выражу общее мнение — необходимо доставать деньги. Много денег. После этого ехать в Гален и поступать сами знаете куда. От этого наша жизнь станет сытой, уютной и приятной. Мы будем ходить друг другу в гости побухать и обмениваться картинами с нарисованными прямоугольниками. Эти прямоугольники мы будем рисовать сами, а потом до хрипоты спорить чей лучше получился.
— Хорошо сказал.
Трава несмотря на выдающиеся перспективы и не думала заканчиваться, преодолевать ее становилось все труднее — под ногами появилась вода. От этого стало сыро. Но в душе поселилась надежда.
Организм человека — кладзедь неизведанного. Бывает так, что человек от одних только своих грустных мыслей сгорает за несколько часов. А бывает, несмотря ни на что борется за свое существование так, что только удивляться приходится. Например, идет корабль по морю, а потом бац — и утонул, мало ли на свете случается? Единственному выжившему члену экипажа приходится днями плыть до заветной суши. Без еды, пресной воды, в компании с акулами и ядовитыми медузами. И приплывают таки!
Уже двенадцатый день наши путешественники шли, шли, шли… в лесу стало заметно прохладней. Сандалии Агриса окончательно приказали долго жить. В прошлой жизни великолепный наряд превратился вообще непонятно на что. Шел он в шлепанцах из дерева и скотча, из одежды оставалась только похожая на безрукавку тряпка, спускавшаяся ниже колен и шерстяное трико Виталика. От пузика не осталось и следа, а в глазах появилась решимость несмотря ни на что пройти до конца этот путь.
Нефорский прикид Макса тоже подвергся тлетворному влиянию леса. Джинсы сели и в нескольких местах порвались, в рюкзачке порвалась лямка и потерялся шнурок от завязки. Все это заменил вездесущий скотч, которого оставалось совсем немного… великолепные ботинки окончательно потеряли свой товарный вид, а так же форму и большую часть покрытия. Сейчас они больше всего напоминали обычные армейские говнодавы уже не первой свежести и потасканности. Не те уже ботинки, совсем не те. Даже днем поверх футболки Макс носил балахон.
Голени Виталика уже давно перестали реагировать на внешние раздражители, будь то царапины или синяки. У прошедших огонь и воду кроссовок разорвался задник и часть шнуровки. Шорты и футболки просто стали рваными тряпками. Но тряпками крепкими и еще вполне носкими. Рюкзак оказался сделан на совесть и ему все было пофиг.
Дни и особенно ночи становились ощутимо холоднее. Перед каждой ночевкой делался небольшой шалаш — топором рубилась длинная боковая ветка подходящего дерева, срубленная часть ложилась на родное дерево и бока срубленной ветки закладывались ветками. Сверху обильно посыпались листья и прочая трава. Внутрь обильно сваливались хвойные деревья, сухая трава и вообще все. Когда рядом горел огонь — можно было ночевать не боясь замерзнуть или проснуться от того, что на тебя льется дождь. Все мероприятия по развертыванию — свертыванию лагеря достигли такого автоматизма, что совершенно не требовали участия разума или какого-то творческого начала. Лягушки и птички, даже без соли — с одной только золой, стали настолько привычным рационом, что можно было начинать удивляться — как люди что-то другое едят?
Сильно расстраивало отсутствие спирта. Хоть немного, но он скрашивал однообразный быт. Зато пришлись ко двору карты. На Игле было какое-то подобие земных карт, но у путешественников их не было, поэтому играли в земные карты. Агрис довольно быстро научился играть в «Дурака» и «Козла». И был доволен этим — очень уж эти незамысловатые игры показались ему увлекательными.
Местность вокруг окончательно перестала быть предгорьями. Путешественники шли по холмам, лишь изредка попадались приличных размеров выпуклости земной поверхности, но и их назвать горами язык не поворачивался. Река обрела статус солидной, став шириной метров под десять — без учета не занятых водой берегов. А людей все не было и не было. В какой то момент поступило предложение построить плот и на время стать моряками… но местности никто не знал — вдруг водопад попадется? Тогда всем трындец. Рисковать лишний раз никому не хотелось и путь продолжали пешком.
Все изменилось в один момент. Вот они в лесу и вот уже идут по довольно приличной грунтовой дороге. По началу этих перемен никто не заметил, лишь когда впереди замаячил контур медленно бредущей повозки, пришло осознание. Люди! В этот момент всем троим захотелось догнать повозку, обнять возничего и вообще плясать-танцевать. Но разум победил эмоции и в один момент все трое оказались вне дороги. Почти в ста метрах от нее.
— Чуваки, это произошло. Это ахуительно.
— Это просто пипец, как ахуительно. Я сейчас умру от счастья.
— Наконец-то!
После первого обмена эмоциями стали думать о дальнейшем. О выходе к людям думали, конечно, и раньше. Но в диком лесу это было что-то далекое и недоступное, как горизонт. Или бутылка холодного пива.
— В таком виде мы не можем появиться. Это однозначно.
— Конечно, мы должны разорвать оставшуюся одежду, сделать из них полотна ткани, обмотаться ими. Ткань должна быть самой простой — без рисунков и прочего. Естественно, выбросить обувь, рюкзаки и вообще все. Ну, может, только зажигалки оставить. Но спрятать основательно, желательно в задницу — там скорее всего искать не будут.
На Агриса уставились две пары ах#евших глаз.
— Ты чего? Я вообще другое имел в виду… помыться там… ботинки почистить…
— Тогда первый же попавшийся нам человек увидит в нас непонятного кого и донесет страже. Дальше — сами знаете.
— Я в своей заднице ничего носить не буду. И босиком ходить не буду. А без одежды нормальной я просто копыта откину.
— Агрис, твоя идея с перевоплощением, безусловно, хороша. Но не слишком ли она радикальна?
— Блин, вы что, не можете помучаться пару деньков, пока одежду не достанем? Потом легче будет. Обоснуемся на каком ни будь хуторе на подхвате у кулака местного. Двухразовая жрачка, работа на дядю от рассвета до пока дядя не подобреет… Мы же договаривались?!
— Когда мы договаривались, никто не думал о зажигалке в заднице, Агрис. Может, на самом деле по реке сплавимся?
— А какая разница, здесь или там? Из района поиска мы скорее всего вышли. Теперь затеряться нужно. На местных мы как то не похожи… придется под оборванцев косить. А оборванец он такой — радикальный. Ну, можно посохи себе отломать. Причем не отрубить желательно, а именно отломать.
Наступила паузу. Агрис думал о том, как бы уломать своих попутчиков на свой план. Виталик с Максом — как этот план можно разумно и без изменения основных требований подкорректировать. Первые более-менее приемлемые идеи пришли в голову к Виталику.
— Мммда… расклад на самом деле интересный. От обуви и вещей на самом деле придется оказаться. Идти придется босиком. Одежда у нас тоже фабричная по большей части фабричного производства — придется отказаться. Нездешняя одежда. При этом покосился на бывшую рясу Агриса.
— Можешь на нее не смотреть. Это хорошая ткань и к простому оборванцу попасть никак не могла. Ни по финансам, ни по статусу.
— Джинсы тоже отпадают. Рюкзак тоже. Футболки с рисунками, шорты тоже. Кроме этого остаются трусы, носки, свитер, трико… и все!
— Вещи, что нельзя взять с собой — спрятать в лесу, место запомнить. Обрезать шорты и футболки, свитер и трико так, что бы швы не попадались и рисунки. Трусы с носками резать смысла нет — нечего там резать. А зажигалки закрепить шнурками в складках тряпья — кто их шмонать будет? Деревянные посохи и вообще ничего растительного происхождения с собой не брать — что бы с лесом не связали. Кстати, Агрис будет единственным среди нас говорящим человеком. Остальные — немы от рождения, как рыбы. Ну?