Как только двери лифта захлопнулись и железная коробка быстро повезла нас на самый верх, ласковый тон и обходительность испарились. На их место явились язвительность и резкость. Люцифер без стеснения всучил мне в руки свой портфель с вещами и дорожную сумку — к счастью, те оказались совсем лёгкими. Помимо этого мужчина подтолкнул ко мне чемодан и отпустил ручку с явным намёком.
— Хоть какое-то наказание для вас, — проворчал шеф. — Вы, Василиса, превзошли себя. Люкс и сумасшедший водитель? Что будет дальше? Какие сюрпризы? Говорите сразу, иначе моё ангельское терпение закончится.
— Прям оно ангельское, вы же сущий дьявол, — буркнула себе под нос и уверенно добавила. — Не понимаю, о чём вы. Но уверяю, что никаких неожиданностей не предвидится.
Он облегченно вздохнул, ослабил галстук и вышел из остановившегося лифта. Я обрадовалась, что надела кроссовки, перехватила вещи удобнее, забрала тоскливо стоящий чемодан и поплелась за шефом.
Никита Алексеевич шёл быстро, порывисто, что позволяла длина ног, мне приходилось почти бежать за стремглав отправившимся по коридору шефом. Так же внезапно мужчина остановился перед ничем не примечательной дверью, вставил ключ-карту и замер.
— Дамы вперёд, — галантно махнул рукой, хотя я точно знала — он опасался того, что могло находиться внутри номера. Я фыркнула от превосходства, едва толкнула плечом начальника, хоть и дотянулась только до груди, гордо прошествовала внутрь и замерла. На полу дорожкой до кровати были рассыпаны лепестки роз. На столике стояла бутылка шампанского с красивыми бокалами. На комоде, тумбах и полу были расставлены электронные свечи. Насыщенно-бордовые шторы, атласное красное покрывало на кровати, сердечки из полотенец на банкетке подтолкнули меня к грани сердечного приступа. Я совсем забыла, что заказала дополнительную услугу. И уже была готова сгореть со стыда.
Счёт шёл на секунды. Промедление равнялось явно чему-то нехорошему и совсем не увольнению по соглашению сторон. Однако деваться было некуда, и я натянула маску безразличия и сделала вид, будто ничего не случилось:
— Вот видите, ничего страшного, — пожала плечами, пристроила чемодан у стены и отправилась исследовать номер.
Люкс и правда был шикарен. Выше всяких похвал. Просторный и светлый, с замечательным видом на центр города. И самое главное — с большим велюровым диваном, на котором мне и предстояло протирать бока. Правда, одна существенная деталь заставляла нервничать — гостиная и спальня были разделены полупрозрачной перегородкой из деревянных реек. В целом, это вписывалось в интерьер, но не в мои планы. Спать под взглядом Люцифера — то ещё испытание.
Пока я инспектировала номер, Никита Алексеевич с максимально раскрытыми от ужаса глазами наблюдал за обстановкой и мной. Конечно, он и не подозревал о таком перформансе.
Случайно заметила небольшую корзинку на тумбе рядом с кроватью и едва не побелела: внутри лежала целая куча презервативов. В голове проносились миллионы мыслей, и одна хуже другой. Начальник и без того уже на меня точил зуб, временно проверка прочности его нервов стала строжайшим табу — мне хотелось просто дожить до конца мероприятия и оказаться в родных пенатах, прежде чем снова начать доводить Люцифера.
Он мог подумать невесть что и решить, будто нерадивая недалёкая подчинённая пытается его соблазнить, пробить повышение в должности через постель. Наверняка этот гад бы решил, что я и с Коробковым проворачивала тот же фокус, только не вышло.
Тяжело сглотнула, сняла с себя лёгкий кардиган и бросила на тумбу, прикрыв всё непотребство трикотажем. Сама тем временем упала на кровать, раскинула руки в стороны и недовольно доложила:
— Если это извинения от отеля за оплошность, то совсем недурно. Правда, я бы не отказалась от обеда в номер вместо всего этого антуража. Ну что, вы первый в душ?
Мужчина, будто завороженный, прошёл к дивану, взял с него свою сумку, опасливо прижал к груди и кашлянул.
— И как только вы до такого догадались?
Конечно, я поняла сразу, что вопрос совсем не о моих выводах или предложении помыться. Он имел в виду коварный план с общим номером. Только никто не собирался ему отвечать. Потому что это сразу подвело бы нас к роковой черте, за которой стояло либо тихое увольнение, либо два дня плотских утех и увольнение с позором. Открывать этот ящик Пандоры мне не улыбалось.