И они вернули Солонину его документы.
Когда Солонин остался один на один с Алекпером, тот закрыл дверь своей комнаты и указал жестом на диванчик. Сел рядом с Солониным и как ни в чем не бывало сделал пару затяжек из кальяна.
Затянулся с явным блаженством, прикрыв глаза. О Господи, подумал Солонин. Еще, чего доброго, предложит курнуть из чувства гостеприимства...
Алекпер, не зная его опасений, протянул трубку.
Как бы не обидеть, подумал Солонин, может, сказать, что вообще бросил курить?
— Можете не курить, если не желаете, — сказал Алекпер.
Он произнес это на превосходном английском.
— Вы спасли мне жизнь, — продолжал он, когда Солонин взял протянутую ему чашечку кофе.
— Вы ответили мне тем же, — сказал Солонин, отхлебнув горячего аромата. — Мы квиты, вы согласны?
— Наверное, вам проще говорить на русском? — спросил Алекпер, выразительно глянув на гостя.
— Вам, по-моему, тоже, — ответил Виктор по-русски, и оба рассмеялись.
— Странно, сначала русские меня похищают, потом спасают, — сказал Алекпер. — Из этого можно заключить, что Россия до сих пор раздираема противоречиями.
— Как и любая другая страна, — дипломатично заметил Солонин.
— Но у вас — другое дело. Очень мощные структуры делают одно, другие, не менее мощные, нечто иное.
— Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, — сказал Солонин, отставив чашку. — Замечательный кофе. Наверное, у вас есть рецепт, не так ли?
Алекпер кивнул: есть.
— Вот так и у нас. У каждого свой рецепт немедленного счастья. И чем это счастье стремительнее, тем больше желания облагодетельствовать этим знанием других. Таковы мы, русские.
— Но вы не такой, — сказал Алекпер.
— Я — да. Я склонен оперировать интересами. Это негуманно, это противоречит нашим вековым традициям, но эхо единственное, что позволяет избегать конфликтных ситуаций.
— Приятно иметь дело с такими, как вы, — вздохнул Алекпер, откинувшись на спинку дивана. — Если бы вы видели тех, кто держал меня в Акапулько! — Это не люди, а позор великой русской нации с ее величайшей культурой.
— Вот и рассказали бы про них, — осторожно предложил Солонин.
— Ваш отец попросил помощи в вашем освобождении, — не вдаваясь в подробности, ответил Солонин. — К счастью, в основном вы справились сами.
— Мне помог случай. И полное разгильдяйство моих тюремщиков. Они пили и развратничали с местными девушками. Их боялись, им все сходило с рук...
Он говорил негромко, иногда слегка вздрагивая, как бы освобождаясь от пережитого.
— Я вас на секунду перебью, — сказал Солонин. — Могу я включить запись нашего разговора?
Алекпер с удивлением посмотрел на него. Запись? Но никакого магнитофона у русского вроде бы нет.
— Что происходит в городе? — спросил я у портье, собираясь выйти из гостиницы. — Откуда эти толпы?
— Сегодня вам лучше не появляться на улицах, — посоветовал он. — Сегодня годовщина — семь лет, как русские на танках и бронетранспортерах ворвались в Баку... Поэтому всем лицам славянской национальности лучше сегодня сидеть дома.
Я вернулся к себе в номер. Слава накаркал. В Москве подозрительно смотрят на лиц кавказской национальности, здесь теперь — на лиц славянской... Поделом, вообще-то говоря. Но с другой стороны, не следовало бы забывать повод, использованный при том вторжении. Резня армян. Повод более чем достаточный...
Теперь сиди взаперти и слушай, как толпы орут, проходя мимо гостиницы. Аллах акбар! Акбар-то он акбар, но можно ли народу внушать неправду? Вернее, неполную правду о тех событиях. Иногда такая неполная правда хуже лжи.
Гостиницы охраняются от праведного народного возмущения. Всякие там бронетранспортеры и спецназ устрашающего вида...
Но для тех же чеченцев это семечки! Видали они и бронетехнику и спецназ... Им ничего не стоит, смешавшись с толпой, открыть стрельбу, завопить о провокациях, ворваться в гостиницу, чтобы найти тех, кто будто бы вел огонь из окон по правоверным. Поджечь парочку броников для зарубежных видеоновостей... В общем, навести такого шороху, что мало не покажется.
Но не делают этого. Может, это свидетельство того, что экономические интересы берут верх над всеми прочими? Или слишком зависят от здешних денежных тузов, которые заинтересованы в инвестициях от тех толстосумов, что сейчас сидят в роскошных номерах гостиниц и наблюдают за отправлением народного возмущения в строго отведенных рамках?