Но в этом, повторяю, не было необходимости. Тот сидел и мелко дрожал. И на меня, севшего с ним рядом, он посмотрел заискивающим взглядом.
Солонин погнал машину куда-то обратно, через центр. Так мы ехали минут сорок, потом начались пригороды Баку с блочными домами, потом частные домики с садами. Время от времени Витя оборачивался к нашему пленнику и спокойно, как если бы мы ехали в гости, спрашивал дорогу.
Наконец мы остановились на маленькой темной улице.
— Сидите здесь, — строго сказал Солонин, заглушив мотор. — И ждите, пока не вернусь.
Выбравшись из машины, он направился, не оглядываясь, к неказистому домику с темными окнами.
Фрязин третий день сидел в гостинице «Москва», не выходя на улицу. Он не решался надеть свою обнову. Вычищенная шуба висела в шкафу, но Володя не мог к ней прикоснуться. И все переговоры со здешними сыскарями вел преимущественно по телефону, поглядывая за окно, где непрерывно мела метель.
Он уже успел отметить тот факт, что все, о чем он спрашивал у своих коллег, становилось известным его попутчикам, с которыми вместе сюда летел. Утром спрашивал, а вечером звонил Коноплев и уточнял, что именно ему, Фрязину, хотелось бы узнать.
Они вели с ним игру в открытую, даже не считая нужным это скрывать.
Пусть хамят, думал Володя, это мне на руку, пусть считают меня недотепой.
Он уже мог подвести кое-какие итоги. Правоохранительные органы здесь куплены на корню. И не особенно полагают нужным это скрывать.
Жена прокурора вложила пару десятков тысяч долларов в качестве пая в здешний Кредит-банк, который контролирует некто Артем, здешний пахан. Это знают все. И никого подобная ситуация не колышет. Откуда у прокурорши такие бабки, да еще «зеленые», если сама она учительница, а муж получает тоже не миллионы?
Это в столице общественность ахает и возмущается, задаваясь подобными вопросами, здесь это в порядке вещей.
Итак, Гоша приехал на поминки своей бывшей любовницы и даже не считает нужным скрывать это от безутешного супруга.
Имеет ли это убийство какое-нибудь отношение к убийствам здешних «генералов»?
Сугубо феодальные отношения, надо сказать. Тот же Гоша занимает незавидную должность, на свою работу наверняка не приходит, зарплатой не интересуется, но распоряжается судьбами своих непосредственных начальников. Вассалы на виду, а их сюзерен прячется за ними, словно опытный бегун на длинной дистанции, готовый «выстрелить» из-за спин перед самым финишем.
Там, в самолете, это было хорошо видно. Бояться этому Гоше особенно некого. Слишком многое на нем замкнулось. И потому все должны быть озабочены его безопасностью. Получая из его рук высокие должности, они понимают, что он может в любой момент их отобрать. И даже вместе с жизнью.
Гоше, словно самодержцу, всегда будет мало уже имеющихся завоеваний. Он не сможет остановиться. Теперь его интересует азербайджанская нефть. Вернее, трубопровод, по которому она пойдет. Ему надо все это прибрать к рукам, отодвинув государство.
История с убийством Елены Томилиной и Чердынцева стояла особняком. Здесь Гоше был нанесен удар.
И когда он просил рядового, никому не известного оперуполномоченного МУРа найти убийцу любимой женщины, то был искренен. Здешние сыскари тоже готовы были разбиться в лепешку, чтобы найти, в этом нет сомнения, но они чересчур зависимы. Они хотят для начала понять, кто этот всемогущий, посмевший поднять руку на женщину здешнего императора? И не говорит ли сам факт случившегося, что судьба императора под вопросом?
Все это отвлекало Фрязина от насущной и повседневной работы. Он прибыл в столицу сибирской нефти в подаренной шубе, и это одеяние словно парализовало его. Не только надеть, но и просто видеть эту шубу было выше его сил.
Володя раздумывал. Безусловно, от него сейчас ждут решительного шага в расследовании убийства Елены Томилиной. Он должен сдвинуть это расследование с мертвой точки.
Но толчок, он уже это понимал, должен быть с другой стороны. Со стороны погибшего вместе с ней Анатолия Чердынцева. Кто он и что? И почему он? Как оказался в одной постели с женщиной могущественного босса? Как посмел? Вот вопросы, на которые следовало искать ответы прежде всего. И потому, когда вечером к нему приехал сам Гоша с бутылкой коньяка и с закуской в промасленных пакетах, краснолицый от холода, с остановившимися глазами, Володя прежде всего спросил его о Чердынцеве.