В такой эйфории и застала меня Кузя. Кузя — Светка Кузина — моя самая древняя подруга. Древняя — это потому что мы с ней живем давно. Мы познакомились, когда нам было по 13 лет. Мы вместе с ней прошли огонь и воду. Мы вместе с ней учились курить на детской площадке по ночам. Мы вместе с ней рассматривали первые мужские журналы. Мы вместе с ней посмотрели первую немецкую порнушку у нее дома и одновременно пришли в ужас от размера готового к труду мужского полового органа. Это ей я во всех подробностях рассказала о своем первом разе, а она мне о своем. Более того, наши первые мужчины были друзьями по сей день.
Светка смерила меня взглядом, скрестила руки на груди и с упреком произнесла:
— Нет, ты вообще обалдела, Мася моя! Вместо того, чтобы просто приехать ко мне в гости, привезти с собой вкусняшки и угостить свою старую подругу московским крутым алкоголем, она просто записывается ко мне на прием зубы лечить! Ты не боишься, что я могу на тебя обидеться и удалить тебе пару клыков?
Я с трудом вышла из ступора, но улыбку с лица стереть не могла.
— Кузя! — радостно промяукала я и бросилась ее обнимать.
— Но-но, товарищ пациентка, — засмеялась она и нахмурила брови, — цепляй бахилы и пройдемте.
Я неуверенно напялила на ноги пару голубых мешков и прошла в кабинет. Кузя надела маску на лицо и жестом указала мне на кресло. Вот тут моя дебильная улыбка исчезла. Страшнее этого кресла для меня ничего не было.
— Марина, — позвала Светка свою ассистентку, — принеси даме наш коктейльчик фирменный, а то она у нас впечатлительная. А ты садись, чего стоишь. Дай я хоть на зубки твои посмотрю, раз ты сама вся без этого повода показываться столько месяцев не хотела.
Я неуверенно залезла на этот адский трон.
— Кузя, ты садистка, — выдавила я из себя. — Давай хоть поболтаем 5 минут.
— Давай, — кивнула она, — у тебя как раз выпивка готова.
Марина вошла и протянула мне пластиковый стакан, наполненный до краев чем-то изумрудно-зеленым, полупрозрачным и приятно пахнущим мятой. Я с недоверием отпила из него.
— Нет, Кать, ты реально обнаглела. Не могла ко мне просто так заехать?
— Я просто так и заехала, — буркнула я.
— А с зубами что?
— Кусаются.
— До сих пор? — засмеялась она.
— Ой, я тебя умоляю. Не надо опять вспоминать…
— Ладно-ладно, успокойся. Не буду. Давно приехала?
— Не очень. Кузя, ты только даже не думай меня лечить. Ты просто посмотри мою верхнюю левую тройку…
— Ты меня не учи только, ладно? Что с тобой такое? С Тёмой что ли чего?..
— Тёма кончился. Надоел.
— Ну, теперь ясно, чего ты сюда примчалась, — она взяла со столика какую-то отвратительную металлическую хрень и наклонилась над моим лицом, — открывай рот.
Я помедлила, но все-таки открыла.
— У тебя что — похмелье? — спросила она, орудуя хренью у меня во рту?
— А о? а-эт? — промычала я.
— Нет, — засмеялась она, — не пахнет. У тебя блеск по всей моське размазан, как будто ты с похмелья губы красила. Закрывай рот.
Это я сделала сразу.
— Ну, что тебе сказать, Мася моя? Тройку твою можно не трогать пока что. Так что у тебя с лицом?
Я сомневалась, рассказывать ей или нет, о моем кофе сегодня. Светка знала все подробности моей личной жизни. Все мои похождения и возлежания я всегда с ней обсуждала. Она не была сторонницей моей точки зрения на эту жизнь, но никогда меня не осуждала. Она знала меня очень хорошо и никогда не сомневалась в том, что я говорю. Но она прекрасно знала, когда я вру. Даже когда я пыталась врать самой себе, она меня отрезвляла, четко давая понять, что мне это не удастся. И врать было бессмысленно, ибо у меня и так все на лице было написано.
— Я с Котом сейчас встречалась, — выпалила я.
Светка посмотрела на меня с упреком и сняла маску.
— Я тебе сейчас удалю твою тройку. Без анастезии. Чтоб болело и голова была делом занята: боль терпела.
— Кузя, я не мазохистка.
Она опять взялась за эту страшную металлическую хрень и направила ее на меня.
— Убери эту гадость от моего лица. Я точно не мазохистка. Мне выпить надо, Кузь. Поехали, а? Я у тебя последняя сегодня? — вопрос был задан с неподдельной надеждой в голосе.