Вопросов никто не задавал.
Феликс шел с гномами, Раин пару раз пытался к нему подойти, но он на контакт не шел, смотрел в сторону. Павол шел в авангарде с Миртом и Пироном, рядом с ними держался Стальф. Савона же, ни с того ни с сего, выбрал в сопровождающие Гер.
— Я заметил, что ты быстроногий, — сказал разведчик. — Господин Калей, конечно, тоже шустрый, но у него свое дело. А ты пока со мной будь.
Калей на свою первую вылазку взял только Раина, за что его потом отругал Пирон — так что после этого они ходили то с Гесиором, то с Вуссом. И тот и другой были молчаливы и ни во что не вмешивались — просто стояли или шли неподалеку, не мешая разговаривать.
Дорога пересекала равнину прямо, шла, как определил Калей, почти точно на юго-восток, удаляясь от Южного тракта и приближаясь к горам — они, вроде бы, именно в тех местах делали изгиб к западу. Ориентиров было все меньше и меньше, что несказанно злило Калея — он жаловался, что карту вообще ни к чему не удается привязать. Не к валунам же. Зато Раину было легче — ничего не надо придумывать. За весь день он окрестил лишь несколько небольших холмиков — названия всем дал рыбные, от Карася до Сазана, так как у всех на вершине торчал жесткий гребень, похожий на рыбий плавник.
Так шли весь день, привал Пирон объявил только в сумерках, в небольшой рощице.
— Костер под кипяток и кашу, — объявил он. — Завтра с утра — горячий заврак. — Пирон глянул на Савона, тот кивнул. — И завтра идем также быстро, как и сегодня. Все, всем отдыхать.
Перекинувшись парой слов со Стальфом он отошел к дереву, прислонился, по своему обыкновению, спиной к стволу и замер. То ли уснул, то ли думал, то ли и то, и другое одновременно.
Стальф же, чуть отдохнув, взялся за посох и позвал с собой Раина.
— Я сам сегодня работать не буду, — сказал он. — А ты потренируйся. До шара не доводи, просто вращай и дыши правильно.
Так что еще с полчасика Раин работал руками — как ни странно, получалось у него все лучше и лучше. Видимо потому, что усталость выдула из головы все лишние мысли. Пару раз посох начинал искрить и внутри него начинал «расцветать цветок» — но в первый раз его прервал Стальф, во второй — он смог погасить это самостоятельно.
Наконец Стальф объявил что на сегодня хватит. Вернув ему посох, Раин ушел восвояси. Успел отметить, что Павола нет — опять в дозоре, а Феликс спит на отшибе — и не с ними, но и не с гномами.
— Никак не может решить, кто ему ближе, — буркнул Раин. Думать об этом не хотелось, он снял сапоги, завернулся в одеяло и провалился в сон.
Следующие несколько дней прошли почти одинаково. Пирон гнал их по дороге, и единственный, кто мог заставить его притормозить — это Калей, который рыскал по окрестностям, нанося на свои карты все достойное внимания. В поисках достойных ориентиров он все время норовил уйти подальше от дороги, что вызывало гнев Пирона — но в итоге он просто выделил ему добавочный эскорт. Калея это обрадовало, а вот Раина не очень — догонять отряд приходилось бегом.
Савон ж ни с того ни с сего попал в оборот к Геру. Тот, по его словам, вел себя странно — шел обычно не торопясь и даже почти не смотря по сторонам, но регулярно гонял напарника то туда, то сюда, заставляя запоминать все, что видел, а потом ем пересказывать. Один раз они засели за большим валуном просидели за ним едва ли не полдня — Гер травил охотничьи байки, а Савон вообще пару раз едва не уснул. Никто на дороге так и не появился, так что всю вторую половину дня они неслись бегом, Савон появился в расположении уставший и злой, как черт, причем ему сразу пришлось заниматься готовкой — эту обязанность с него никто не снимал.
Сама дорога шла прямо, никуда не сворачивая, холмы практически кончились — по ее сторонам протиралась бескрайняя равнина. Хотелось бы называть ее степью, но мешало малое количество травы, каменистая почва и часто встречающиеся дубовые рощи. Они разнообразили пейзаж и позволяли Калею, по его словам, отличать один день от другого.
Раина каждый вечер брал в оборот Стальф. Обучал салайской гимнастике — она включала в себя довольно много упражнений с палкой, вращать которую можно было не только перед собой, но и сбоку, и над головой и даже за спиной. Пару раз к ним подходил Пирон, обучал правильному дыханию, и Мирт — тот знал пару, как он выразился, секретных упражнений — довольно хитрых, но не связанных с вращениями. Доводить упражнения до реального боевого применения Стальф строго настрого запретил, но и без них Раин чувствовал, что медленно, но верно учится контролировать и направлять загадочную магическую энергию. Он теперь мог чувствовать ее зарождение — почему-то она шла от пяток, снизу, зарождалась незаметно, но потом вдруг расцветала внутри него, норовя затопить до макушки. Этот момент нужно было точно отследить и решить — выпустить ее наружу или оставить, растворить в себе. Второе было сделать гораздо труднее, но, поупражнявшись, Раин вдруг обнаружил, что сам процесс перемещения энергии по телу может доставлять немалое удовольствие. Пару раз он этому удовольствию отдался, но Стальф это заметил и жестко отругал его — по его словам, этого делать было нельзя. Почему — Раин не понял, но перечить не стал.