Стало уже совсем светло, но все вокруг словно замерло. Не летают птицы, нет движения воздуха, не качаются ветки и не шелестят листья. Может, этот чертов ИИ занят сейчас просчетом будущей битвы — и у него не хватает мощи на моделирование всего остального?
Раин судорожно вздохнул — в какой-то момент ему показалось, что он перестал дышать, превратившись в неодушевленную часть пейзажа. Откуда-то снизу поднялся липкий страх — он едва не затрясся, но тут над головой что-то зацокало. Он вскинул голову — по ветке прыгала неприметная серая птичка. Снова веселое цоканье — птичке ответили с соседнего дерева.
— Слава богу, — пробормотал он про себя. — Включился, наконец.
В окружающем мире и впрямь словно что-то заработало — налетел легкий ветерок, зашумели наверху листья, что-то зашуршало в траве. Потом послышался скрип — это Феликс, тренируясь, вытягивал скобу своего арбалета.
Раин вспомнил замечание новоявленного гномского вельможи о том, что их жизнь имела какое-то начало до того, как они появились в этом мире. Как такое может быть? И что делать — если его завтра кто-то узнает? Какую историю придумал ему — и им всем — властелин этого мира? Какой сценарий, какова их роль?
Мысли были не из тех, что могут успокоить. Раин вытянул ноги — немного затекли, а Пирон строго наказывал ложиться удобно. Потер заколовшие мышцы. Холод внутри не отпускал.
Помимо воли Раин вспомнил, как он появился здесь. Вспомнил Трайлок, свои войска, вырвавшиеся из леса и атаковавшие ничего не подозревавших людей на ярмарке. Вспомнил первую жертву — чернобородого купца, статного, с заметным брюшком, его повозку с линялым зеленым верхом, его товар — кажется, кружева и ткани. Он только и успел, что суетливо выбежать из-за прилавка, и тут же был нанизан на копье. А его палатка почти сразу же вспыхнула…
Густал — да, его звали Густал. Так кричала женщина — она увидела нападение и успела отбежать, звала его — а он, дурак, замешкался. Она видела его смерть и закричала — но ее крик тут же был смыт другими криками…
Потом, когда его опрашивали в Ануминасе, Раин назвался младшим компаньоном Густала, и это прошло, но потом он вдруг понял — если женщина выжила, она могла его разоблачить. И тут вдруг наРаина обрушилось — а если бы такого не случилось, и та женщина его узнала бы? Обняла — как родного, как выжившего, подтвердила бы его имя, рыдала бы, вспоминая погибшего… кого? Мужа, брата? Хозяина, быть может?
Он тряхнул головой, непрошеные воспоминания налезали друг на друга — падающий шатер с флагом-солнышком, бегущие люди, кровь и тот удар по голове, который, как позже выяснилось, вбил его в этот мир.
Нет, мрачно подумал Раин, быть тутошним принцем мне не светит. Хорошо если не закончу так, как Эдик, с железом в брюхе.
А может, вдруг мрачно подумалось ему, это и к лучшему. Если уж он причина всех бед этого мира. Никакой он не местный, нет у него здесь никакой истории. Он остается Радиком, уфимским программистом, который в недобрый день 13 июля надел шлем и запустил «Войну в Средиземье». И сейчас вот в этой войне участвует. И не как командующий, не на белом коне, а сидит в обнимку с арбалетом на склоне холма и с немалой вероятностью имеет шанс не дожить до вечера.
Из пучины мыслей Раина вывел легкий толчок в плечо. Феликс молча ткнул пальцем в сторону — оказывается, Савон протягивал ему большую флягу.
В ней оказалось разбавленное кислое вино. Напиток вполне сносный, к тому же полезный в плане профилактики разного рода желудочных хворей, это им еще Диррел объяснил, а Павол упомянул, что именно так лечились древние римляне. Раин развернул сверток, достал галету и принялся уписывать за обе щеки, изредка передавая флягу Феликсу — тот тоже закусывал.
Подкрепившись, Раин понял, что его отпустило. Напряжение, сжимавшее как клещами все внутренности, рассосалось. Конечно, спокойствием и расслабленностью пока и не пахло, но все же руки не тряслись. Он потренировался во взводе арбалета, не доводя рычаг до стопора. Сделано было удобно — взвел, тетива легла на рогульки, положил в канал болт, нажал на спусковую пластину — рогульки опустились и болт полетел в цель. Только не забыть после взвода рычаг вниз опустить.
Слева послышалось шуршание — на вершине холма показался Пирон. Он покрутил головой и легко скользнул к ним.
— Феликс, — не громче шелеста ветра сказал он. — Тут к тебе прислали. Скажи им, чтобы замаскировались.
Он выпрямился и сделал характерный жест, несколько раз ударив кулаком правой руки в предплечье левой. Это означало одновременно две вещи: «Заряжай» и «Внимание». Осмотрелся — до всех ли дошло — и исчез за деревьями. Пошел вперед, по склону к дороге, в первую линию.