Нина отнесла вещи в комнату с обоями ситцевого рисунка, двуспальной кроватью, креслом у окна и телевизором.
Потом вернулась на кухню, чтобы помочь накрыть на стол, спросила:
— Ба, что случилось с Дэном?
— Ему стало плохо, вызвали скорую, остановилось сердце, он умер в машине на пути в больницу. Мне позвонил его управляющий, — она глубоко вздохнула. — Я только вчера приехала от него с виноградников, да он все время потирал грудь последнее время, я сказала ему показаться врачу, он пообещал на следующей неделе сходить… Он был веселым, как всегда, но последнее время с ним явно что-то происходило… его что-то очень сильно беспокоило.
— Ты думаешь, у него что-то болело?
— Нет, я не про здоровье, я про жизнь, — ответила бабушка, раскладывая стейк на тарелки, — про его винодельню, виноградники, склад… модернизацию которую он затеял. Каждый раз, когда я заводила разговор на эту тему, он как всегда говорил: «Не беспокойся, Мона, все идет хорошо». Что хорошо? Этот безумный кредит?! Я узнала об этом безумном кредите от его управляющего.
— Кредит?! Он взял кредит? — спросила Нина, как только они сели за стол, и она стала раскладывать салат. Мона тем временем разливала в бокалы красное вино.
— Конечно, чтобы модернизировать склад и винодельню, его уговорил его бухгалтер, насколько я поняла. Если бы я до сих пор вела его бухгалтерию, я бы ни за что не согласилась, мало того, даже думаю, смогла бы его отговорить.
— Я не знала об этом, он мне ничего не говорил.
— Он никому последнее время ничего не говорил. Хотела бы я заглянуть в его финансовые отчеты, что там нагородил этот идиот бухгалтер.
— Ты же как год перестала заниматься его бухгалтерией, да? — Спросила Нина, отламывая кусочек хлеба.
— Точно. И уверяю тебя у меня все было в порядке… а сейчас я уже не уверена в этом. Сегодня утром мне позвонил менеджер и сказал, что ходят усиленные слухи, что винодельня Дэна будет выставлена на торги. Ты ничего не слышала?
И Нина вкратце пересказала бабушке разговор с мистером Марчиони, который очень хотел приобрести «Сонома Ярд Вэллей».
— Но пока поверенный Дэна не огласит завещание, никто не сможет получить финансовую отчетность о его винодельне. Никто, даже этот настырный мистер Марчиони, — добавила Нина.
— Интересно! — как бы задумавшись, произнесла Мона, потягивая вино. — Марчиони значит… опять взялся за свое.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Нина.
— А! Да так ничего, ешь, уже все остыло, ты, наверное, проголодалась, — и бабушка занялась едой, но каждый раз, когда Нина бросала на нее взгляд, замечала, что Мона о чем-то очень сильно думала, судя по ее отстраненному взгляду.
Остальная часть ужина прошла в тишине.
Нина тоже задавалась вопросом, почему мистер Марчиони так хотел заполучить виноградники Дэна, и чутье ей подсказывало, что это было не совсем связано с бизнесом, скорее с чем-то личным. Но что могло быть личного у Дэна с этой известной семьей, она даже не могла себе вообразить.
Они сидели в гостиной в креслах, фоном работал телевизор, попивая шардоне, когда раздался телефонный звонок. Бабушка с трудом поднялась и подошла к комоду, где лежал телефон.
— Да, — произнесла она, — о, мистер Рендорф рада вас слышать, хотя и жалко, что по такому поводу. — Мистер Рендорф был поверенным Дэна, его личным адвокатом всю жизнь. Бабушка внимательно слушала, потом сказала: — В три часа, конечно, мы придем. — Опять наступила пауза. — Приехала Нина, я хочу прийти с ней. — Видно, поверенный что-то сказал. — Договорились, завтра увидимся, Том, передавай привет жене. — И она повесила трубку.
Внимательно посмотрев на Нину, сказала:
— Он просит прийти в его адвокатскую контору для оглашения завещания в три часа, после похорон. Служба начнется в десять утра.
— А Тео не звонил тебе?
— Тео сказал, что приедет прямо на службу, Николь я позвонила, но понятно, что она не прилетит из Парижа, она выступает в каком-то показе мод. Я переживаю за нее Нина, она стала такой худой, ее нужно откармливать.
— Бабушка, сейчас все модели худые, она соответствует стандартам.