***
Этим же днем, только позднее Алена очнулась от полусна, когда за окном ленивое солнце росло над горизонтом. Рассвет. Еще пару дней она может не бояться солнца. А потом все вернется на круги своя. И снова солнце будет опасно для нее. Осторожно поднявшись, девушка прошла в ванную. Закрывшись в душевой кабинке, она подставила лицо струям прохладной воды. Внезапно дверь открылась, и к ней вошел Андрее.
— Великолепное зрелище, — сказал он, любуясь ее телом с легкой, едва заметной улыбкой.
— Еще пару минут — и ты бы все пропустил, — а она-то думала, что он не заметит ее отсутствия ранним утром. Он зашел в ее комнату, как всегда, через приоткрытое окно. Которое девушка словно специально оставила, зная о том, что чаще всего Андрее предпочитает приходить именно так. За тот год, что они были знакомы, она очень мало о нем узнала. Нет, она знала, что он принц и сейчас собирает армию, чтоб вернуть свой трон, что у него украли. Она знала о том, что у него есть дочь, почти ее ровесница. Алёна знала о нем то, что позволил ей знать сам Андрее.
Девушка обняла Андрее за шею и поцеловала. Они приняли душ вместе, а после мужчина вынес возлюбленную на руках в комнату. Неотрывно целуясь и не выпуская друг друга из объятий, пара повалилась на кровать. Сейчас они могли позволить это, а через пару дней приедет ее бабушка, и так просто они, наверное, не будут разгуливать по комнатам.
Лежа в постели, Алена положила голову Андрее на плечо и нежно водила рукой по его торсу. А он с улыбкой наблюдал за ее движениями, на самом деле она нравилась ему, порой в ней чувствовались беззащитность, а временами эта дикая необузданность, когда она обращалась в белую тигрицу. Алёна словно искрилась светом. Она была прекрасна от взмаха ресниц до легкой походки и пленительных форм тонкой талии. Он знал, что у него осталось всего пара дней. А потом... он уедет. Большая часть жизни Алёны должна быть связана с ее кланом. А его жизнь построена там, в Драконелле, в мире вампиров — на троне.
***
А пока Андрее был с Аленой, на другом конце города, в старом неприметном доме, Джокер объяснял молодому обращенному, кто он и как теперь ему жить со всем этим. Когда-то в прошлом и его, Джокера, так же учили. И у него было столько же вопросов.
— А нас здесь не найдут?
— Нет. Этот дом невидим для всех. Он заговорен, скрыт от постороннего глаза. Его могут найти только те, кто здесь был обращен. По крайней мере, его часть.
— А вторая часть дома?
— Она не заговорена. Смотри сам.
И Джокер подвел его к тонкой невидимой прозрачной стене.
— Видишь? Это люди, в основном молодежь. А большинство из них наркоманы. Здоровых среди их нет, по крайней мере, среди этих. Никогда не прикасайся к таким, как они. Если не хочешь сгнить за живо. Как они.
— Но ведь на вампиров наркотики не...
— Ты хочешь сказать, не действуют на таких, как мы, — перебив его, закончил Джокер. — Нет, действуют, через кровь. Поэтому и не прикасайся. — А, помолчав немного, продолжил, словно подумав о чем-то своем и опередив слова молодого вампира: — Все движется к золотому миллиарду. А простые смертные не видят, что у них происходит под носом. Они отвлечены, наркотой, развратом, пьянкой, ну и тому подобным. Они не видят, как их медленно уничтожают, распыляя яды, а потом типа создаются лекарства от этих ядов. Да есть единицы, кто это видит и понимает, догадывается, что что-то не так в этом мире, но их так мало.
Знаешь, жизнь — это бесценный дар творца. Мы для того, чтобы жить, должны убивать. А люди готовы отдать этот бесценный дар за деньги, за щепотку порошка или за улыбку незнакомки.
— Убивать?
— Да, убивать. Такова наша плата за то, чтобы жить. Теперь это и твоя плата за жизнь. Этот мир обречен.
— Что значит, он обречен?
— Да. Именно так. А если мы попытаемся что-то изменить, нас выставят дураками или, еще хуже, убьют.
— Но ведь еще можно все изменить...
— А ты хочешь попытаться? — с легкой иронией в голосе спросил Джокер.
— Да, хочу.
— Но вряд ли что у тебя получится, ты молод. А молодость глупа. Даже я, прожив здесь целое столетие, не берусь за это.
— Тебе сто лет? — удивился молодой вампир. А перед ним стоял высокий темноволосый, худой, можно сказать, молодой парень, лет двадцати, его ровесник.
— Я родился в двадцать первом году здесь, в России, на Волге-матушке.
— Родился?
Молодой вампир не заметил, как они отошли от той невидимой прозрачной стены и ушли от нее в глубь здания.
— Да, есть рожденные и обращенные. Ты обращенный. Рожденных здесь на земле очень мало. Нас единицы. А вот таких, как ты, много.