– Это, – потерянно выдыхает Тварь Углов, даже не пытаясь скрыть свой ужас.
А после кетцаль пускается в галоп.
Понимание этого исключительного события приходит ко мне уже по пути на землю. Я останавливаю своё падение, превращаясь в беркута, и хватаю слетевшего следом гостя. Город держится, но Шпиль угрожающе покачивается. Я вижу, что наружу вылетела Голем, но её успешно впечатало обратно в купол.
Я сама с трудом забираюсь обратно на его лоб. Мою голову пронзает всепожирающей болью. Он берёт мою силу! Самое худшее во мне – энергию мононоке!
На куполе появляются чёрные червеобразные капли. Это уродливые следы силы, вытекающие из его вспененной пасти. Глифы меняются и теперь напоминают цифру «11».
– Останови его! Эй, ты слышишь меня? Эй, Над?
Мне кажется, что позвоночник превратился в жидкое олово, а глаза смогли видеть и за пределами своих орбит.
Я никогда прежде не испытывала такого возбуждения. Даже в тот раз, когда превращалась в Мигрирующего, чтобы исцелить свои раны. Такого могущества не может дать ни один мужчина, даже если он бог в постели и если он уже завоевал для тебя мир – тьфу, это сущая ерунда, А это…
– Куда им, всем им, жалким тараканам! О, как жаль, что мы не растоптали ту жалкую армию! – я не понимаю, говорю я или мыслю, я словно поделена на части и одновременно цельноскроена.
– Над, остановись, кетцаль это оружие…
– Я заметила! Как же хорошо, как же восхитительно! – мои губы режут клыки, но какая разница? – А давай развернёмся и уничтожим их, всех их, до единого? Их же много, как блох, как саранчи, их не убавится, человечество штампует всё новых и новых круглые сутки! Ты же демон, соглашайся! Давай развернём эту махину!!
– Но как же твой город?! Как же всё, что ты ценишь и любишь? Как же твоя позиция по отношению ко множеству чужих мнений?!
Если бы я была в адеквате – я бы поразилась его ответу.
– Не трогаешь их – и они достают тебя и за себя, и за тебя впридачу! Наше племя обожает учить и навязывать свой идиотизм, ежедневно, ежечасно, пока ты не начнёшь говорить «да», прогнувшись под чужой маразм! Я успею искоренить это, часть этого, пока сама не стану серой, пока… сама…не…стану…
Возле меня появляется панель, вроде голограммы, и её пламенеющие кнопки манят меня. Это очень лёгкое управление, это…
– Мы мчим на озеро!
– Начхать!
– Там животные!
Кажется, всё происходит в долю секунды. Из меня вот-вот вырвется что-то у самых рёбер, но…
– СТОЙ!!!
Кетцаль тут же тормозит. Я едва не перелетаю через его голову.
Внизу стадо гигантских сиватериев, чуть взметнувшись, успокаивается и снова принимается мирно пощипывать травку. Один даже заинтересованно обнюхивает ногу кетцаля, внезапно оказавшуюся сантиметров в десяти от его носа.
– Ф-фух… – облегчённо сопит Тварь Углов, – Ну, утихомирилась?.. Дай я зажгу, Нет, отдай… Отдай, ты ещё нескоро попадёшь углём в глясару!.. Вот, держи. Кури.
– С…спасибо, – я ерошу и снова укладываю волосы, а потом опять их ерошу, будто бы они в чём-то провинились.
– Не знаешь, что произошло? Кетцаль это оружие. Его использовали во времена, когда человечество начало заявлять права на здешние территории. И, вероятно, этого зверя использовали тоже.
– Я знаю… Рино меня предупреждал, что пользоваться заклинанием нужно крайне осторожно… Но я не знала, что я… Что пробудятся мои силы мононоке.
– Если ты полностью потеряешь контроль над своей злобой – то умрёшь как личность. Ты будешь не более чем обезумевшим от ярости животным, потерявшим всякие ограничители.
– Я не виновата. Это спасибо миру. Спасибо миру за то, что превратил меня в зубастую гниду, – я приобнимаю подбежавшую Голем и беру вторую глясару.
– Ты и правда бываешь на редкость зубастой. Но в тебе немало и хорошего. Я сомневаюсь, что мир в состоянии тебя сломать. Не теперь. Ты отработала систему сопротивления, но бывают моменты, когда нужно просто выплеснуться… Кстати об этом. Должен выйти неплохой, энергетически насыщенный рассказ. Что-то же должно восстановить мою утраченную демоническую гордость, компенсировать то, что я понабрался от тебя милосердия!
– А я-то терялась в догадках, когда же ты попросишь оплату за свой сеанс психотерапии, – я наконец-то встаю.
– Я попрошу двойной счёт. Один с твоей болью, второй с традиционным осмеянием человеческой глупости. По рукам?
– Да, – киваю я. Это достойное наказание за то, что я при помощи кетцаля едва не растоптала невинных животных.
– Но прежде чем ты приступишь, подумай, не нужно ли тебе сделать что-то ещё… Эй, вот так сразу, без интриги?
Я иду к уху кетцаля. Он уже движется вперёд, как обычно, словно бы ничего и не произошло.
– Прости меня, – говорю я, прижимаясь к изящной округлой ушной раковине. Конечно, он не ответит мне, и, может, вовсе не поймёт, но что услышал – это точно.
– Я заберу это обратно, – моя рука ложится между морщин, – То, что ты выпил, из-за чего сменил знамёна.
– Оставь, ему не повредит ни сила мононоке, ни какая-либо ещё, – предлагает Тварь Углов.
– Это моя тьма. Мне её и нести, – легче закрыть глаза, пока обратно по мышцам и сухожилиям пробирается тошнотворно тёплое пламя, ждущее своего часа чудовище, радостное от возможности жить в чужом теле.
Что ж. Дело сделано, и, хоть меня слегка мутит от всего произошедшего, пора отбывать наказание.
Комментарий к Конфигурация пятьдесят девятая
Рассказы:
https://ficbook.net/readfic/11866461
https://ficbook.net/readfic/11866488
========== Конфигурация шестидесятая ==========
Гряда холмов окутана в гиацинт и антрацит. Я смотрю на них уже третью ночь, но, видимо, они не планируют кончаться.
Поначалу они мне даже нравились, такие сглаженные и крупные, как устроившиеся на ночёвку коровы. А теперь мы, чертыхаясь, обходим это стадо по лихо изогнутой траектории. Представляю, каково индийцам с их почитанием этого спокойного животного, предпочитающего принимать солнечные ванны посреди проезжей части.
– Ты устала, – зачем-то напоминает мне Тварь Углов, – Тебе бы поспать.
– Нет, пока мы не обойдём эти треклятые холмы, – на последнем издыхании упрямлюсь я.
– Как знаешь. Я в Шпиль.
– Вали, вали, – машу рукой я, с силой зажмуривая глаза. Перед ними плывёт, будто из-под век стекает молочные кисель. Совсем уморилась. Кластерные головные боли превратились в монотонный, но неизбежный отбойный молоток. Ещё немного – и научусь получать от этого долбежа мазохистское удовольствие.
Я усмехаюсь, представляя, как меня, словно наркомана от дозы, оттаскивают от крайне удивлённого кетцаля. Вот это было бы зрелище. Должно быть, ещё более захватывающее, чем мой монолог под мут-дью в Волчьей Шкуре.
Ага. Нашла, что вспомнить.
Я мысленно пропускаю думы через шрёдер, но они неведомым образом выживают. Хуже тараканов.
Если я буду стоять в таком состоянии, не ровен час грохнуться вниз. Так что я топаю с переносицы на лоб и сажусь в позу лотоса.
Бесстыжие холмы никак не кончаются. Уж и не знаю, за что я на них взъелась. Не важно. Просто хочу, чтобы они закончились.
Здешнее пространство дикое и точно мне не подчинится. Я не могу сделать даже прохода. В принципе, кетцаль может вскарабкаться по ним, но тогда сохранить целостность города не помогут никакие усилители. Так что отбой, топаем по равнине.
Я ложусь, глядя на них, и, как мне кажется, прикрываю глаза всего на секундочку…
Чтобы оказаться запертой в теле крохотного животного наподобие землеройки. Царит ночь, я карабкаюсь по странному сегментарному стволу. Кто-то ломится через папоротники. Я замираю, вжавшись в ветку. Это определённо стадия глубокого сна, но очень, очень яркая. Как и горящие голодным огнём глаза раптора, показавшегося в свете масличного месяца.
Срез мелового периода исчезает так же быстро, как и появляется следующий. Это тело принадлежит изящной обезьяне с удлинённой мордой. Она ищет фрукты, насекомых, ящериц и съедобные листья – сгодится всё. Я чувствую биение сердца в её животе, и биение жизни в этой жизни. Я чувствую тёплый ток крови, крови тысяч и тысяч поколений. То моя родословная, то история человечества.