У меня даже дух захватило. Крыши невысоких домов, расположенные, будто под гребенку, отсвечивали на солнце, а аккуратные дворики тонули в зелени и цветах. Никогда не разглядывала спальные районы Ценнета так близко.
Сердце забилось часто, настолько захотелось там прогуляться, окунуться в теплоту, свет и чистоту. Подальше от тяжелых туч Энгийна в это время года. Нет, в нашем квартале не валялись горы мусора и пахло вполне обычно, но по сравнению с серыми однотипными трехэтажками, скрипучими дверями и пылью на асфальте, открывшийся передо мной вид показался райскими кущами.
Представление о них у меня сформировалось очень расплывчатое, потому что все религии канули в небытие, а боги давно покинули нас. Но если бы “небеса” существовали, я бы поставила на то, что выглядели бы они как спальные районы Ценнета.
Послышалось тихое покашливание, настолько близко, что я вздрогнула. Развернулась и с опаской уставилась на кэра Райнера.
Он сидел в своем кресле и пристально смотрел на меня. Нетронутый кофе теплился рядом, а длинные пальцы поглаживали подбородок. Во взгляде мужчины исчезло прежнее недовольство, но разгадать, что скрывал лиловый отблеск радужек ценнетца я не могла. Пока не могла.
- Простите, что опоздала, - подала я голос, прозвучало жалко, как мышиный писк, - у меня…
- Урок первый, - резко перебил он, не давая мне возможности объяснить причину своей недоступности, - никогда не оправдывайся. Ты извинилась - жди, пока собеседник расценит насколько ты искренна.
Я даже рот раскрыла, возмущение мешалось со смущением и удивлением. Ценнетец решил учить меня жизни и общению? Его никто не просил, я привыкла сама решать свои проблемы, к тому же привычными способами.
- Урок второй, - не дал мне кэр выплеснуть эмоции, - следи за собеседником. Не все готовы поступиться своими принципами и относиться лояльно к чужим ошибкам.
Я закрыла рот, опустив голову, и сцепила руки в замок сзади, будто в Дезод собралась, срок отбывать. Возмущение клубилось внутри меня, борясь замешательством, возникнувшим где-то внутри грудной клетки.
- И урок третий, - протянул ценнетец, когда молчание затянулось, - будь готова исправлять то, что повлекла твоя ошибка. Всегда, даже если это невозможно.
Я машинально кивнула, правда смысл сказанного прошел как-то мимо меня. Что означало это его - “исправляй, даже если невозможно”? Ведь “невозможно” уже изначально обречено на провал. А потом меня как обухом по голове ударило. Я подняла округлившиеся глаза на все такого же бесстрастно загадочного шефа и начала быстро соображать.
Ведь моя ошибка могла привести к каким-то фатальным последствиям? Если мои доводы не обманчивы. Мог ведь сорваться значимый договор, или кэра могли лишить лицензии, потому что я вовремя не приняла комиссию с проверкой.
Последние дни кэр был сильно занят. Как я поняла, он трудился над новым проектом, совместно со строительной фирмой. И во время переговоров возникли проблемы. Это то, что я собрала воедино из обрывков разговоров, услышанных краем уха, рекламных предложений и схем будущих проектов.
Из-за того, что я не пришла вовремя и не связалась с шефом, контракт могли аннулировать. И как мне исправлять такие глобальные последствия? Всей моей энергии не хватит на то, чтоб четверть расходов покрыть.
Паника захватила меня полностью, почти лишив возможности говорить. Внутри клубились стыд, страх и отчаяние. Где-то далеко я даже удивилась, что какие-то несколько слов так глубоко затронули мои чувства.
- Мне написать заявление по собственному? - дрожащим голосом спросила я, поднимая глаза на шефа.
- И что это исправит, по твоему? - он прищурился, вглядываясь в мое лицо, безнадежность моего положения только упрочилась от его нечитаемого взгляда.
Я судорожно пожала плечами, потому что понимала справедливость его слов - не исправит ничего. Если, конечно, я не переборщила с паническими выводами.
Что-то звякнуло, а на край стола, ближний ко мне, упала коробочка. Она не имела каких-то особых знаков, небольшая, в треть ладони, из светло-коричневой целлюлозы. В такие коробочки обычно упаковывали артефакты или браслеты.