Так нет же, Власта была дома! За шторами горел свет, он видел это с набережной. Власта его не обманывает, только пусть он ей не мешает. Она ни с кем не уехала гулять тайком от Стани. (Эта мысль, хотя он сам себе не признается, отравила ему все воскресенье.) Он поднялся на второй этаж и сперва вежливо позвонил. Совсем как гимназистка, которая идет за автографом. Не напрасно ли он сделал это? Власта боялась таких мужчин, которые всовывают ногу в щель, стоит только приоткрыть двери. Она была глубоко убеждена, что ее когда-нибудь убьют. Только этот страх и заставил ее выйти замуж за Хойзлера, и она никогда не открывала двери сама. Бог весть почему, Станя вспомнил свое первое посещение и испытующий взгляд Марженки через глазок в двери, улыбнулся и позвонил, как условлено. Даже и этому Власта не верит? В квартире словно шевелится кто-то, прислушивается, затаив дыхание. Могильная тишина. Настороженно, лукаво смотрела на него закрытая равнодушная дверь. Кнопка звонка была вся в бесчисленных прикосновениях невидимых пальцев; почтовый ящик как будто еще хранил в себе шорох брошенных в него писем и сейчас постукивал ими на полутемной лестнице. «Не делай этого! — предостерег Станю какой-то внутренний голос, желающий ему добра, — не делай!» Но Станя не послушался и попробовал открыть дверь своим ключом, как он делал это столько раз. В замке что-то мешало. «Брось! — предупреждал все тот же голос. — Брось, пока не поздно!» Но кому охота уйти ни с чем? Человек всегда стремится закончить начатое. Станя в ярости нажал… дзинь! В передней до глупости легко упал на пол ключ. Станя вошел, и ему стало стыдно, как мальчишке. «Беги, спасайся со всех ног, — снова зашептал ему тот же голос, — все еще можно спасти».
Вдруг в переднюю проскользнула Власта.
— Кто там? — спросила она удивительно тихо для перепуганной женщины.
Как будто она не знала!
— Я, — глупо выдохнул Станя — черт его знает почему! — тоже шепотом. Это заразительно. Почему он смутился при виде белья, выглядывающего из-под халатика? Как будто он никогда не видал ее полуодетой!
— Ты репетировала, извини, — остановился он, смешавшись, и наклонился за упавшим ключом. И вдруг выпрямился во весь рост. — Поедем со мной ужинать на остров, — пригласил он ее умышленно громко. Но приглашение звучало недружелюбно.
— Отлично… вот это идея… Превосходно, — заикалась Власта. И хотя она стояла в полумраке передней, Стане показалось, что она мечется из стороны в сторону. — Чудесно. Знаешь что? Подожди меня в кафе художников. Я буду там через десять минут.
Станя посмотрел на нее. Почему не здесь? Он глядел на нее в упор, и огонек смертельной вражды перескочил от него к актрисе.
— Оденься, а я подожду, — предложил он ей с адским спокойствием — бог весть откуда оно берется — и как ни в чем не бывало сделал шаг к двери комнаты. Власта преградила ему дорогу.
— Послушай, — попробовала она обезоружить его своим ангельским голоском и при этом ужалила взглядом. — На самом деле, разумнее…
Станя отстранил ее с недоброй усмешкой, постучал, да, вежливо постучал в дверь и вошел в комнату, в которой был в свое первое посещение, — в комнату трофеев и скальпов. От лент, венков, портретов драматургов и от сувениров, памяток о путешествиях на него повеяло сгустком всех любовных свиданий, которые заканчивались в соседней комнате. Там, рядом, в комнате Стани перед зеркалом стоял человек; он отнял руки от галстука и обернулся. Надолго, как символ ужаса, останется в памяти Стани человек перед зеркалом.