Вера испытала огромное облегчение – хоть не придется спать в лесу, здесь ее приютят до утра. Здесь найдется телефон, чтобы позвонить домой. Но когда она толкнула калитку и вошла, то не поверила своим глазам. Ноги сами понесли ее к кустам цветущих роз, где ее никто не мог заметить. Там она и стояла некоторое время, наблюдая вечеринку, сильно смахивающую на тусовку из голливудских фильмов.
На веранде и возле нее собрал ось человек пятнадцать, среди них Вера узнала самого хозяина, его «невесту», смешливую Соню, того парня, что предпочитал самокрутку из марихуаны всем остальным радостям, и Львова с Шуркой. Львов сидел в стороне от всех в кресле-качалке, в руке у него была стеклянная трубочка, вроде кальяна, из которой он изредка затягивался. Шурка стояла на освещенной веранде со стаканом водки в руке. Иногда она подносила его к губам. Видно, выпила она много, потому что ее изрядно пошатывало. «Вот дура!» – огорчилась Вера и в этот момент увидела Стаса.
Он подошел к Шурке, взял у нее стакан, пригубил из него. Его пренебрежительный взгляд сосредоточился на развязно улыбающейся Шурке, а потом Стас обхватил ее голову рукой и поцеловал в накрашенные губы.
Боль и отвращение, охватившие Веру, были так сильны, что ее едва не стошнило. Она глубоко вздохнула, раз, другой, третий – тошнота прошла, шум в ушах утих, но чувство нереальности осталось. Звуки музыки, голоса, смех доносились до нее, словно проходя сквозь густую пелену тумана. А в голове звенело: «Не может быть! Это не Стас. Это его двойник. Его жалкая тень!» Но жалкий двойник усмехнулся губами Стаса, голосом Стаса произнес: «Пошли!» И Шурка послушно пошла с ним, вцепившись в его руку.
– Эй, куда это вы собрались? – обронил Львов, вытянув шею.
– Не нервничай, Счастливчик, получишь ее назад через полчаса, – сообщил голос Стаса.
Шурка на это громко расхохоталась.
Здесь, и не читая пьесы, можно было понять, в разгар какой сцены Вера попала. Никто из присутствующих не обратил на это внимания. Видимо, для них подобное дружеское одолжение было в порядке вещей. Для них, но не для нее. За эти несколько, минут Вера умерла дважды. Ее предал любимый человек и предала та, которую она считала своей подругой.
Вера отступила, не замечая, как кусты роз царапают ей руки, цепляются за одежду, словно хотят удержать. А затем она развернулась и бросилась вон из сада. Бежать! Бежать отсюда! Не важно куда, лишь бы подальше от этого кошмара. И, словно вторя ее чувствам, поднялся ветер, небо разрезала ослепительная вспышка молнии, и по кронам деревьев застучали частые капли дождя.
В одно мгновение Вера вымокла до нитки. Она брела наугад, не зная дороги, и думала: «Вот и хорошо. Заболею пневмонией, умру, и всем сразу станет легче, и родителям, и мне».
Резкий автомобильный гудок заставил ее очнуться.
– Ты что под колеса лезешь? Жизнь недорога?! – крикнул мужчина, высовываясь из окна автомобиля.
Оглянувшись, Вера увидела, что каким-то чудом выбралась на проселочную дорогу.
– Ну недорога, – с вызовом подтвердила она, даже не пытаясь вытереть мокрое от дождя лицо. - И что?
Мужчина взглянул на нее повнимательнее.
– Э-э-э, девонька. Иных в гроб краше кладут, – заметил он, а потом открыл переднюю дверцу: – А ну-ка садись в машину, потолкуем.
«Вот оно! – обрадовалась Вера. – Сейчас я сяду в машину к этому мужику с густыми бровями и толстым носом, он меня увезет в лес, изнасилует, убьет, зароет, а кости мои… Что за ерунда! – одернула она себя, не додумав печальную мысль до конца. – Я и так в лесу, зачем ему сажать меня в машину, куда-то везти?»
Вера даже удивилась, что может хоть что-то соображать.
Она покорно села в синие, видавшие виды «Жигули». Ей было абсолютно все равно, какая участь ждет ее. А через час милый, добрый Иван Семенович, который работал врачом на «Скорой помощи», привез ее домой.
– У тебя кто-нибудь дома есть, девонька? - Он предпочитал называть ее так.
– Родители.
– Вели им дать тебе аспирин да чаю побольше, лучше с медом.
– Спасибо, – поблагодарила Вера, снимая с себя теплый, пропахший папиросами пиджак. – На здоровье. Смотри больше по ночам не гуляй в лесу.
– Не буду, – пообещала Вера и снова оказалась под дождем. Правда, ненадолго.
Увидев ее, мама нарушила обет молчания:
– Вера, где ты так вымокла?!
Отец выглянул на ее истошный крик.
Вера посмотрела на мать, потом перевела взгляд на отца:
– Мне нужно было кое-что выяснить.
– Выяснила? – тихо спросил отец без прежней суровости в голосе.
– Да. – Вера вяло махнула рукой. – Только ничего сейчас не говорите. Я хочу побыть одна.
Она отправилась в ванную. Хотела принять горячий душ, но сил не было. Ограничилась тем, что включила фен и высушила голову. Чаи пить тоже не стала, хотя ей предлагали и отец, и мать. Она ушла к себе в комнату, переоделась в теплую ночную рубашку и забралась под одеяло.
По веткам деревьев уютно барабанил дождь.
А Вера лежала и думала. Как так случилось, что она обманулась? Что приняла оборотня за прекрасного принца? Ответ был прост, как апельсин. Она верила, что между ней и Стасом существует особенная душевная связь, что ни одна девчонка не сможет понять его так, как понимает она. Была уверена, что он одинок и нуждается в ней не меньше, чем она нуждается в нем. А в результате! Прав отец! Прав Нил! А она всего-навсего наивная дурочка, мечтавшая о большой любви и надежном плече!
Теперь Вера смотрела на все иными глазами, с них словно спала пелена. «К любому человеку можно найти подход, – вспомнила она слова Стаса. – Главное, узнать его слабые стороны». Ее слабой стороной была доверчивость. И Стас воспользовался ей в полной мере, чтобы привязать Веру к себе. С первой минуты знакомства он говорил ей лишь то, что она хотела от него услышать, ведь известно, что женщина любит ушами. Одиночество, умершие родители, трудные жизненные испытания, которые он преодолевает с мужественной улыбкой. Спрашивается, какой девушке не приятно внимание такого сильного пария?
Вера в отчаянии прикрыла глаза. От этих мыслей душа разболелась еще сильнее, слезы потекли по щекам. Как Вера ни старалась всхлипывать тихо, но мама все же услышала. Она открыла дверь, вошла, присела к ней на кровать.
– Верочка, что случилось? Ты плачешь из-за Стаса?
– Не говори мне больше о нем, – произнесла Вера сквозь рыдания. – Все кончено, мам.
– Он обидел тебя?
– Нет! – поспешила ответить Вера, понимая, что мама хочет сказать этими словами. – Он сделал хуже – он меня предал. Я какая-то не такая, не своя, – произнесла она, прислушиваясь к себе. – Во мне как будто что-то сломалось. Я ему верила, а он… – И слезы вновь полились из ее глаз. .
– Да, предательство – это очень больно. Это намного хуже, чем просто разочароваться в любви, – согласилась мама, протягивая ей пачку бумажных платков, предусмотрительно положенных в карман халата. – Но боль пройдет, Верочка. Не сразу, но пройдет, вот увидишь. Ты еще очень молода. А молодость обладает одним ценным даром – она умеет быстро залечивать раны.
Мама уложила Веру на подушку, подоткнула ей одеяло, как маленькой: