— Да, — сказал Айвстон, в глазах плясало синее пламя.
— Мы уединились на куче сена, и он поцеловал меня очень нежно и осторожно.
— Один раз.
— Нет. Мы целовались с полудня до вечера. Солнечный свет играл на соломинках, отражаясь золотом на его коже. Я распахнула рубашку у него на груди и начала целовать шею, там, где находится впадинка. Мне нравилось целовать ее, ибо в этом была какая-то примитивная привлекательность.
Айвстон резко откинул голову назад.
— Полдня напролет? Вы провели полдня с конюхом, наемным работником вашего отца? И вы только целовались? Несколько часов подряд?
— Он прекрасно целовался. Поцелуи могут творить чудеса.
Айвстон коротко кивнул, и тут же его взгляд заскользил по ее лицу. У нее было ощущение, что он осыпает ее поцелуями, не касаясь кожи, но трогая сердце.
— Зачем вы это сделали? — тихо спросил он.
— Это был мой день рождения, и мне хотелось чего-нибудь необычного. Пришло время испытать поцелуй мужчины, а я придумала, как это осуществить.
Айвстон подался вперед, и ей стоило немалых усилий, чтобы не отклониться назад. Она с легкостью могла манипулировать конюхом. Но лорд Айвстон не конюх.
— Вы все планируете, чтобы добиться своей цели, Пенелопа? Что бы это ни было? Даже если вы хотите получить мужа?
— Несомненно, — ответила она. — Мне нравится получать то, что хочется. А как иначе это можно сделать, если не продумать все заранее?
— И вы всегда знаете; чего хотите?
Она знает. Или ей казалось, что знает. Но их противостояние, которое возникло из ничего и сейчас подходило к концу, каким-то непонятным ей образом все изменило. Но Пенелопе не нравилось, когда ее тщательно продуманные планы подвергались изменениям.
— Кому, как не вам, знать, чего я хочу, — ответила она. — Я хочу замуж. Вас это удивляет?
— Нет, не удивляет, — согласился он. — Но мало что объясняет. Все женщины стремятся выйти замуж.
— А все мужчины хотят этого избежать, создавая женщинам препятствия, которые приходится преодолевать.
— Думаю, вы, мисс Прествик, не боитесь трудностей.
— Благодарю, лорд Айвстон.
— Но мне бы хотелось знать, чему еще вас научил конюх, помимо поцелуев. Обычно поцелуи в течение нескольких часов заканчиваются…
— Ничем не заканчиваются, если женщина этого не захочет. А в мои планы это не входило, уверяю вас. К тому же он был всего лишь конюхом моего отца. Разве мог он преступить границу, разделяющую нас? Нет, не мог. Я выбирала мужчину очень тщательно, лорд Айвстон. Я вообще все взвешиваю, прежде чем приступить к действиям.
— В этом я не сомневаюсь, мисс Прествик. Но вот что интересно. Сможете ли вы устоять перед мужчиной, который более искушен в поцелуях, чем конюх из отдаленного поместья? — парировал он.
— Не такое уж оно отдаленное, — ответила она.
— Только эта часть вопроса задела вас за живое? Интересно, — сказал он с подобием язвительной усмешки, причем слабым подобием, ибо губы его едва заметно искривились. — Значит, в остальном мое предложение вас устраивает? Это так любезно с вашей стороны.
— Какое предложение? Я не понимаю, о чем вы говорите, лорд Айвстон, хотя уже начинаю к этому привыкать.
— По-моему, все предельно ясно, — приятным мягким голосом сказал он. Но только голос был приятным. Хищный блеск его глаз говорил совсем о другом. — Я предлагаю вам провести со мной некоторое время, скажем, с полудня до вечера. Мы будем целоваться и посмотрим, что из этого выйдет. Мне хотелось бы убедиться, что я по крайней мере так же хорош, как конюх из поместья, не важно, насколько отдаленного. Он все еще в Тимперли, кстати? Признаюсь, он вызывает у меня некоторое любопытство, принимая во внимание пари, из которого следует, что я женюсь на вас, и ставку вашего брата на то, что вы выйдете замуж за Иденхема. Если помните, мы собирались обсудить именно это. И поскольку я не предполагал, что окажусь в таком глупом положении, мне хотелось бы получить некоторую компенсацию. Думаю, такая мелочь, как шанс превзойти конюха в искусстве поцелуев, меня устроит. Надеюсь, вы согласны дать мне этот шанс? Да вы только выиграете от этого.
— Каким образом?
На самом деле она сказала первое, что пришло в голову. Пенелопа соображала с трудом, мысли путались. Айвстон казался безумным. Она не собиралась его больше целовать. И не собиралась признавать себя виноватой за пари относительно Иденхема. Это была идея Софии, которая на тот момент показалась Пенелопе вполне логичной. Пытаясь таким способом отпугнуть Айвстона, она и помыслить не могла, что он разозлится, и теперь идея двух противоречивых пари представлялась ей необдуманной, если не сказать больше, причем эффект оказался совершенно противоположным.