А сановники разъезжаются по своим особнякам. Вечером соберутся у "Синего" в клубе для избранных, солидных, привилегированных, влиятельных людей. А не шалопаев каких-нибудь! Там все продумано, все для отдохновения от государственных дел и забот. А шоу просто супер! Главное в нем - певичка! И кружится голова, играет воображение. Поговаривают, покровительствует ей сам К.Кротов… У телохранителей планы попроще. У "Синего" им делать нечего. Там своя служба безопасности. Но проверяют всех! Иначе нельзя! В любой момент может быть ловушка или угодишь во вражеские сети! Сегодня ты наш, да чего там, минуту назад ты наш, а уже и нет. Переманили. Вкусно хрустят банкноты... Тс-с-с...
Каждый вечер около певицы маячит лейтенантишко. С наглыми глазами и черными усиками. Это еще что такое?! Как попал?! Выгнать сей момент! Где Синий? Почему пустили?! Спокойно, господа! Спокойно! Отдыхайте и ни о чем не думайте! Это адъютант самого! И уже потише, почти шепотом, К.Кротова! Обер-лейтенант Данилка Губин. Есть еще вопросы?
Данилка сидит за столиком и читает последнюю инструкцию. Он тысячу раз уже слышал все эти дурацкие песенки. Да и сама Люська ему, честно говоря, уже изрядно надоела. Скромная, в меру обнаженная, весьма соблазнительная... Но надоела. Очень самолюбивый молодой человек этот Данилка. С прекрасными физическими данными, в совершенстве владеет всеми видами оружия, с аналитическим складом ума и безупречной биографией... И кому, спрашивается, все это нужно? Да, никому! Отчаянно смелый... Вот это другое дело!.. Смеется Данилка. Ему страшно... Страшно? Да, да, страшно нравится инструкция. А она гласит: "... рекомендуется производить ликвидацию объекта на съемочной площадке. Целесообразно использовать съемки боевика. Следует незаметно присоединиться к группе, используя киношную неразбериху и под шумок, под холостую пальбу и рев моторов произвести ликвидацию объекта. Затем незаметно скрыться..."
- Хитро! И очень остроумно придумано! - восхищенно произносит Данилка.
Ведь, если подумать, то действительно с объектом очень удобно разобраться на съемках. Похоже, инструкция - изделие шефа. Надо непременно ему польстить... Но шеф может спросить, как ты догадался, Данилка? И хорошо ли быть таким догадливым, Данилка? "Нет, пожалуй, не буду, - решает он. - Догадливым быть опасно".
Данилка - любовник Люськи и ее жених. Так решил К.Кротов. Только он знает, что Люська - дочь Тридцатого. А спокойствие Тридцатого - важнейшая государственная задача. Император обожает читать донесения Тридцатого. У императора не так уж и много радостей в жизни. Вот почему Данилка - жених Люськи. Ну и, естественно, любовник. Кто же устоит до свадьбы с такой невестой, как Люська?!
Тридцатый ужасно переживал, узнав, что дочь стала певичкой. И не в оперетте, а стыдно сказать! В кабаке! Пусть и самом шикарном. Отцу от этого нелегче. Тридцатый так расстроился, что хотел даже бросить подпольную деятельность. У К.Кротова даже возникла тогда мысль закрыть Синий клуб из-за этого... правда, разумеется, временно, на ремонт. Но Люська - такая штучка, что все равно где-нибудь да будет распевать свои идиотские песенки про моряков, которые долго где-то плавают, а потом придут, поматросят и бросят. Поэтому К.Кротов и решил сделать Данилку женихом Люськи. Надо же было как-то успокоить сердце отца.
У К.Кротова много обязанностей. Но главнейшая - не давать скучать императору. Кому нужна империя, да и сам К.Кротов, если скука?! И он напряг все свое воображение и несколько лет назад изобрел гениальную игру в крамолу. Создал подпольную сеть информаторов-заговорщиков. Которые и стали строчить донесения друг другу и в Центр. Все это держалось в глубочайшей тайне. Но, увы, все заговорщики оказались бездарными графоманами и лишь один, Тридцатый, был выдающимся бунтовщиком. Он был неистощим на выдумки: как сбросить императора и подорвать устои, как разрушить институт семьи и армейский устав. Тридцатый был заговорщик божьей милостью. Но и К.Кротов платил ему благодарностью, создал хорошие условия для работы. Тридцатого устроили на неплохую работенку. Инспектором скаковых конюшен с вполне приличной зарплатой. И Тридцатый не остался в долгу. Он стал еще более изобретательным. Из-под его пера стали выходить буквально инструкции-шедевры по подпольной борьбе и заговору. Почти все из них К.Кротов использовал для борьбы против настоящих смутьянов, которых при желании всегда можно найти в хорошей империи. Как говорится, приятное с полезным. Это был девиз К.Кротова.
Тридцатый ничему не удивлялся. Он считал, что так оно и должно быть. Он и жене своей Дороти частенько говаривал: "Ну, что?! Убедилась теперь?! А? Это ж самая бестолковая империя, какую только можно придумать! Вот, пожалуйста! И зарплата, и уважение! Надо только иметь терпение и ждать. А послушался бы тебя, давно бы уже околачивался на биржах труда... Погоди, скоро еще переберемся в центр города. Надо только уметь ждать. Ты спрашиваешь, почему я получил такую должность? А как ты думаешь?" При этом Тридцатый каждый раз снисходительно и загадочно улыбался. "Почем мне знать?! Только не к добру все это, не к добру!" - обычно отвечала Дора. Она не получила приличного образования, не пришлось, и была очень мнительной. "Дал бог жену!" - думал, вздыхая, Тридцатый, но бодро объяснял: "Тут возможны варианты. Или мои друзья уже просочились в Центральный аппарат, или ошибка Главного компьютера по распределению должностей! Работенка-то, что ни говори, лакомая! Наверняка, предназначалась какому-нибудь папенькиному сынку. Но и то, и другое неплохо! Дора! Неплохо! И не делай такую кислую рожу!" "Лучше бы ты чинил свои кофемолки!" - произносила в ответ Дора и шла на кухню готовить макароны. Тридцатый был хорошим специалистом по кофемолкам. Но кому нужны такие специалисты?! Когда все уже и забыли, как пахнет этот самый кофе?!
Дороти не меняла жизненный уклад, и излишки денежных знаков складывала в жестяную коробку из-под монпасье. Копила на новую квартиру. А в другую точно такую же коробку складывала денежки, которые ей давала доченька. Сама же Люська снимала шикарную квартиру в центре. С Синим был заключен неплохой контракт. Коробки же из-под монпасье достались Дороти от бабушки. В них обычно откладывались денежки на приданое. Это была мудрая семейная традиция.
Зимой было холодновато. Тридцатого мучил ревматизм. Он запирался в своей каморке с фанерными стенами. Она служила ему кабинетом. И грел руки над маленькой жаровней с тлеющими угольками. С электричеством и отоплением зимой было не всегда благополучно. Частенько возникали перебои, чего греха таить…
Раздался стук в дверь. Люська с Данилкой зашли проведать стариков. Тридцатого очень интересовал жених. Он его изучал. Как ученый-энтомолог какое-нибудь редчайшее насекомое. Правда, и Данилка изучал Тридцатого. Может быть, не так научно, но тоже очень внимательно.
После обычных приветствий и фраз:
- Ну, как со свадьбой?
- Со свадьбой все нормально, - зашел разговор о музыке и театре. Перескочили на кино. Тридцатый и Данилка принялись расхваливать новинки экрана. Вскоре им это надоело, все-таки будущие родственники, и они эти же новинки, как следует, поругали. Увлеклись, перешли к самой технике съемочного дела, разговорились о тонкостях. Особенно об атмосфере на съемочной площадке. Тридцатый непринужденно, вскользь заметил, что очень легко какому-нибудь беспаспортному хитрецу хорошенько загримироваться да и затеряться там, переждать, особенно, если какие-нибудь там неприятности на хвосте. Уж больно сильная неразбериха царит в кинематографе. А потом, глядишь, и отбыть вместе с группой к морю. Где обычно и любят снимать разные сцены.