— Ну ладно, поймала, — брюнетка закатила глаза, — мне тут Бланшар сообщила, что скоро праздник, и наши группы должны объединиться и выступить с номером.
— Ах, вот оно что. Неймётся ж ей, — брюнетку всегда бесила эта женщина. Мэри Маргарет преподавала литературу для первых курсов и была завучем по воспитательной работе. Она бесила не только учеников своим рвением везде заставлять их участвовать, но и она ещё и напрягала учителей. Ходила по кабинетам и проверяла, везде ли идут пары. — Хитрый же ты, — брюнетка кивнула на кружку.
— Я ещё и обаятельный, — Локсли сам чертыхнулся, когда это вылетело из его уст. Ее брови взметнулись вверх, и она рассмеялась. Так задорно, что он сам невольно улыбнулся. Он ещё никогда не видел ее такой, карие глаза блестят и говорят, больше слов.
— Хорошо, обаятельный, что мы должны сделать?
— Через пять минут собрание, — женщина раздражённо вздохнула, она так надеялась на сон в перерыв.
— Все присутствуют? — спросила невысокая брюнетка, облаченная, по мнению Реджины, в доисторическую юбку до колена и безвкусную кофточку, застегнутую на все пуговки. Брюнетка даже задумалась, как ее стиль критикует Бланшар. Уж не девушкой ли лёгкого поведения она ее считает?
— Как день прошел? — поинтересовалась рядом сидевшая подруга Реджины, Мэл Пейдж. Это была блондинка тридцати лет, она уже пятый год преподавала в колледже химию и математику. Девушки быстро сошлись характерами, уж слишком были похожи.
— Замечательно, — буркнула брюнетка, невольно смотря на Локсли, сидевшего на конце кабинета. Ее сердце дрогнуло, когда взгляды встретились, будто она делала что-то страшное или подглядывала за ним. Девушка, смутившись, опустила глаза.
— Так, скоро праздник учителей, поэтому группы фельдшеров готовят выступление. А именно группа мисс Миллс и мистера Локсли. — Реджина, до последнего надеявшаяся, что этого не будет, мысленно прокляла Бланшар, которой видимо мало бумажной работы.
— Можете придумать сценку, танец или песню. Но чтоб участвовали все.
Спустя полчаса женщина закончила свою речь. Припомнив все, и курение учеников в туалете, и мат. Она держась за сердце, охала, откуда дети знают такие слова. Ну, извините, не все застряли в восемнадцатом веке. Бланшар покинула учительскую, и все выдохнули. За продолговатым столом учителя разместились на обед и, попивая чай, разговаривали.
— Как же она достала, — поделился физрук, Грэм Хантер, — заставила мне устраивать день здоровья. Да он чуть ли не каждую неделю.
— А мои теперь будут плакаты рисовать, — сказала Мэл, распивая чай со всеми.
Брюнетка, усмехнувшись, отошла, подходя к стене, на которой висело расписание. Брюнетка быстро нашла свою графу и увидела, что у нее последняя пара по обществознанию с первым курсом.
— Как ты? — женщина мгновенно вздрогнула, натыкаясь на голубые глаза. — Прости.
— Нормально, — положила руку на грудь, возвращаюсь к списку.
— Если, что…
— Давай просто забудем. Я приду к вам, решим насчёт выступления, — обернулась. Он хотел что-то сказать, но лишь кивнул, и она ушла, оставляя за собой сладкий шлейф духов.
Странно, он никогда не находил этот запах таким вкусным.
Реджина, скрестив руки под грудью, оперлась плечом на стену. Она уже минут пять стояла около двери и смотрела, как Локсли проводит зачёт. К ее счастью, ее никто не видел, и она тихонько смеялась, пока он их ругал и смешил. Вот он вызывает Нила к доске. Парень сглатывает и, под тихий шепот, подходит к нему.
На доске висит плакат, и издалека Миллс не сильно понимает, что на нём. Локсли машет рукой, и парень смотрит на цветной плакат.
— Нил, если ты не забыл, я тебя слушаю, — устало потирает переносицу и тычет на доску. — Что это?
-Шейка матки, — тихо говорит он, и девчонки с первых парт смеются.
— Идиот, — проговаривает учитель, и Миллс понимает, почему все так рвутся на его пары. Ей самой интересно наблюдать за ним, слушать его бархатный голос. — Ещё версии?
— Ну точно вульва, — говорит темноволосый парень.
— Ну точно у тебя недотрах. Вылечи его и приходи сдавать. Это разрез гортани, — брюнетка прячет улыбку и продолжает смотреть. Она не знала, что Локсли давно заметил ее. Ещё бы, она стояла в конце кабинета. Одни ученики лишь тряслись от страха и не замечали ее.
— Следующий… Генри, — тычет пальцем в журнал, и к доске выходит худенький брюнет. Он рукой показывает на рядом стоящий скелет, и парень понимает, что от него требуется.
— Давай с лёгкого начнем. Что где находилось, когда скелет был жив?
— Ну легко. Тут был нос, тут руки, ноги, а тут член, — парень указывает руками.
— Не был, а бывал, во всяком случае. Это скелет женщины. Садись, — махнул рукой. — Я вот сообщу ваши оценки мисс Миллс.
— Ну, мистер Локсли, — протянула Эмма. — У нее столько дел, и ругать нас у нее времени нет.
— Уж на это я всегда найду время, — женщина подала голос, и весь класс резко развернулся, натыкаясь на улыбающуюся женщину.
— Ой, а Вы давно тут? — спрашивает Кэссиди.
— Достаточно, чтобы узнать, что у кого-то проблемы с половой жизнью. — Усмехается и, стуча каблучками, идёт к столу учителя.
— Так, тогда сейчас устраиваем репетицию, — хлопнул в ладоши мужчина. — Давайте все сразу в актовый зал. — Студенты счастливо выдыхают и, по-тихому, покидают помещение.
— Подождёшь, я сейчас за ноутбуком схожу, — Локсли обращается к брюнетке, и она кивает. Она садится на стол и смотрит, как он уходит. Что ж, ей определено понравилась его пара. Она даже подумала, что готова слушать его долго.
Локсли смешил учеников, но в тоже время был строгим учителем.
Дверь кабинета открывается, и Реджина замирает. Тёмно-синие джинсы, сверху темная рубашка, но не это привлекло ее внимание. Черные волосы взъерошены, щеки красные, а на лице под глазом виден фингал. Во рту резко пересыхает, и она забывает, как дышать.
— Мисс Миллс, какой приятный сюрприз, — ехидно протягивает он, — а я вот только от фельдшера. Представляете, какая анатомия опасная стала, взял и споткнулся. — Подходит ближе, а Миллс, внутренне, зовёт Локсли.
-Кто тебя так? — в голосе слышится дрожь. Он все ближе, шаг, второй, и он напротив нее.
— А что, не понятно? Ты какого черта ему сказала?
— Что за фамильярность, Джонс? — поднялась со стола и оказалась с ним наравне.
— Кажется, мы не закончили, — кладет руку на бедро, на то место, где появился синяк от вчерашнего удара, и ее ноготки больно впиваются в кожу.
— Ты хоть понимаешь, что я могу сделать? — сильнее впивается ноготками, оставляя следы на коже. — Да ты, мальчик, сядешь, — шипит в лицо, словно змея.
— Это ты, кажется, не понимаешь, тебе никто не поверит. А теперь жди от меня сюрприз, милая.
— Черт! — в коридоре что-то падает, и Джонс отходит от брюнетки, вжатой в стол. Спустя пару секунд Локсли входит с ноутбуком и листами. Он глубоко вздыхает, когда видит Джонса рядом с Миллс. Последняя держалась руками за стол, и ее грудь быстро вздымалась. Робин положил вещи на парту и подошёл к Киллиану, сильно похлопывая его по спине, что парень зашатался.
— Как к фельдшеру сходил? — смотрит в глаза и мечтает придушить на месте.
— Нормально, — буркнул он. — Сказал, нужно отдохнуть от вашего предмета. Больно он травмоопасный. До следующей пары, — кидает фразу молчавшей брюнетке и уходит. Локсли не сводит глаз с нее, карие настороженно провожают спину ученика. Глубоко дышит и все также держится за стол. Он подходит ближе, кладя руку на плечо, и она вздрагивает.
— Все хорошо?