- Может она там какую древнюю болезнь подцепила? Ну что-то вроде вируса, который долгое время спал под землей? Я про такое читал в интернете - нерешительно предположил я.
- Не знаю, и если честно знать не хочу. Я так из знал что ничего хорошего они там не найдут. Все эти раскопки, археологи. Индианы Джонсы, мать их. Вон в прошлом году череп привезли. Мне бабка говорила что мертвых беспокоить не надо и я ей верю. - веско припечатал он, дернувшись рукой к груди. Ого, верующий гопник. Чувство диссонанса слегка меня обескуражило. Хотя вроде как многие криминальные элементы искренне верят. Церковь в тюрьме одна из немногих отдушин в серых и однотоных днях. Интернет - клазедь информации, там я подчерпнул немало вроде как ненужных знании.
- Да ладно тебе, не заводись. Интересно просто. Меня кстати Валентин зовут - я протянул ему свою руку.
- Олег - рукопожатие вышло жестким, видно парня воспитанного улицей. - ты кстати молодец. На вид задохлик, а держишься крепко. О. вон кстати пацаны сидят. Пошли пивка дерябнем, смоем неприятный осадок - хохотнул он. Да, этот парень удивляет меня резкими перепадами настроения.
Перемывая косточки археологам, мы незаметно добрели до парка. В неказистой покосившейся кирпичной беседке, больше похожей на старую автобусную остановку, весело проводила свое время компания молодых людей человек десять. На фоне негромкого бренчания гитары были слышны молодежный треп и тихий смех.
- Валька, ты чего это? Решил сам занести конспекты? Как это мило с твоей стороны - ухмылка Кирилла была больше похожа на звериный оскал.
- Да ладно, Кир, не цепляйся к пацану. Он сегодня девушку спас - передо мной выступил Олег. Ладони звонко ударились в рукопожатии, и улыбка Кирилла стала еще шире.
- Ого, ну это надо отметить. Падайте - он хлопнул по дощечкам, на которых от времени выцвела и потрескалась краска. Я осторожно присел рядом с Кириллом, ожидая подвоха.
- Ну че Валя. Давай рассказывай - на протянутой банке пива стекали капли конденсата. Холодный металл слегка обжег руку. Почти все собравшиеся обратились в слух.
- Да чего там рассказывать. Олег преувеличил. - от волнения у меня дрожал не только голос, но и руки. Так успокойся, сколько я представлял себя в такой ситуации. Впервые на меня обратила внимание Лена! Я заметил как она заинтересованно на меня посмотрела после слов Олега. - просто девушке стало плохо, она лежала без чувств. Ну мы и помогли ей с Олегом, ну не то что помогли, просто донесли до медпункта. То есть Олег донес - последние слова я произнес, сгорбившись и уставившись в землю. Блин, по факту-то я ничего и не сделал.
- Ну ты герррой- с неприкрытой насмешкой протянул Кирилл - ладно, расслабься ты. Хлебни пивка лучше - он с силой хлопнул меня по спине. Я вздрогнул, и от неожиданности выронил банку. Громкий хохот вокруг грянул как гром. Я ощутил как запылали мои щеки и сгорбился еще сильнее.
- Я это... Домой лучше пойду. - боже, как стыдно-то. Не так я себе все представлял.
- Давай, орел. Отдохни от подвигов - сквозь смех просипел Кирилл. Ответом ему был новый взрыв гогота.
Уже отойдя, я услышал за спиной негромкий вскрик Олега - «Да я тебе зуб даю, прям из глаз!». Перед глазами всплыла разочарованная улыбка Лены. Вот я болван! Почему я не могу быть чуть смелее и увереннее?
Так, костеря себя, я незаметно добрел до своего дома. Жил я в старенькой хрущевке на последнем, пятом этаже. Моему отцу, участковому нашего района, выдали обычную двушку пару лет назад. Помню как радовались мои родители, до этого мы ютились в небольшой однокомнатной квартире. Еще подначивали меня что наконец-то смогу водить девушек. Какой уж там...
Подъезд встретил меня свежей прохладой и приглушенным пением. Я замер в нерешительности. Вот честно, не хотелось мне пересекаться с Сергеичем. Офицер, уволенный с позором из армии. По словам отца там была мутная и некрасивая история. Сергеич единственный в роте заступился на трибунале за своего командира, на которого повесили всех собак за махинации на складах госрезерва. В итоге его сделали соучастником и выперли из вооруженных сил нашей страны. Он был военным в пятом поколении. Гордостью и опорой России, как он иногда нетрезво рассказывал мне, но подозреваю больше убеждая себя. Поэтому для него это было сильным ударом, который разрушил его идеалы. Потеряв то ради чего просыпался каждое утро, он горько запил, утратив интерес к жизни.