— Я телосложением в мать, — парирует Кайл. Дверь открывается. — О! Пончики!
Мак-Коски улыбается, глядя на то, с какой нежностью Кайл смотрит на поднос с кофе и выпечкой.
— Макс, а где наш кубок, кстати? Хоть разглядеть его, а то не видел толком…
— У тебя за спиной.
Кайл оборачивается. В стенной нише, подсвеченный голубым светом, красуется чемпионский кубок. ЕГО кубок. Улыбается довольно. Кофе, пончики и чемпионский кубок… Жизнь удалась!
— Места на стене много, — комментирует он увиденное, возвращаясь к кофе. — На несколько кубков хватит.
— Вон как ты заговорил…
— А ты об этом не думаешь? — Кайл совершенно по-детски облизывает пальцы и берет в руки чашку. — Сезон кончился, да здравствует новый сезон! Я думаю, в следующем году мы с Ник просто не дадим никому ни единого шанса. Уверен в этом!
Глядя на то, как Кайл уничтожает пончики и кофе, сэр Макс размышляет. Как ему сказать?
— Ник, твое решение мне абсолютно непонятно.
— Простите, сэр Макс. Я не могу вам ничего добавить к сказанному. Но решения не изменю.
— Николь! Ты единственная женщина, ставшая раллийным чемпионом. Ты самая успешная леди за всю историю автоспорта! И заметь, это не мои слова, так тебя короновала пресса. Это просто…
— Сэр Макс, прошу вас, не нужно…
— Нет уж, позволь, я закончу! Ники, девочка моя, — голос Мак-Коски смягчается, — нельзя так. У тебя же талант. Таких штурманов, как ты, история ралли знает единицы. Ты же профессионал! И потом — тебе это нравится, это твое, я же вижу! И с Кайлом у вас отношения прекрасные. В чем дело?
— Неважно. Я приняла решение и не изменю его. Мне, правда, очень жаль, сэр Макс. Но я ухожу из «Мак-Коски».
В этот момент она ему поразительно напоминает Этьена. Тот тоже иногда бывал невозможно упрямым.
— А где, Ник, кстати? — Кайл наконец-то расправился с едой, сидит, довольный как кот, слизавший хозяйскую сметану.
— В Буэнос-Айресе.
— Дядя Эт соскучился по своей племяннице?
— Не без этого, — задумчиво отвечает сэр Макс.
— Ну, еще пару недель ему дам. А потом мне Ник нужна будет. Есть планы относительно…
— Кайл! Послушай!
— Весь внимание, — Падрон сыт, а посему — доволен и благодушен.
Мак-Коски вздыхает. Как сказать, какими словами? Да как ни крути, все равно — смысл один.
— Ник не будет выступать с нами в следующем сезоне, Кайл.
— Как это?! — непонимающе и, как следствие, неверяще.
— Вот так. Я заключил контракт с Мишо.
— К черту Мишо! Что с Ник?!
— Она ушла из команды.
— Что значит — ушла?! — Кайл был бы не Кайл, если бы усидел на месте. Вскочил, с грохотом роняя стул. У Макса стойкое ощущение «дежа вю», но он старается демонстрировать невозмутимость и отвечает сухо и сдержанно:
— У нее закончился контракт, и она не захотела подписывать новый.
Кайл шумно выдыхает, глаза суживаются.
— Таааак… Аль Кассими, верно? Пора объяснить этому арабскому сукиному сыну, что ТАК дела не делают!
— Халид здесь не при чем.
— Не при чем? Она ушла не в «Фиесту»?
— Нет.
— А куда?!
— Я тебе уже сказал — она у Лавиня, в Буэнос-Айресе.
— Да я не о том, где она сейчас! В какую команду она ушла?!
Кайл уже орет. Мак-Коски изо всех сил старается сохранять показное спокойствие.
— Ни в какую. Она вернулась в «Дакар».
Кайл молчит. В полной тишине меряет шагами кабинет Мак-Коски. А потом, неестественно спокойно и негромко:
— Ник ушла из нашей команды, чтобы работать в «Дакаре»?
— Да.
— И ты позволил ей это сделать? ЕЙ? Ты позволил лучшему штурману в истории ралли бросить то, ради чего он создан!? Что, черт побери, происходит, объясни мне!!!
— Это ее решение.
— Макс! Ты директор и владелец самой успешной раллийной команды! Черт, кому я это говорю?! Ты же опытный, тертый, хитрый и коварный! Неужели ты не смог убедить ее?
Макс хмурится. Слишком много правдивого в словах Кайла. Пожимает плечами.
— Не смог.
Кайл потрясенно качает головой.
— Я разочарован. ОЧЕНЬ разочарован в тебе, Макс.
— Ну, знаешь! Не зарывайся!
— КАК ты мог?! — из Кайла только что искры не летят. Опять начинает метаться по кабинету, затем оборачивается к Максу: — Как ты мог ЕЕ отпустить?! Надо было увеличивать контракт вдвое!
— Я предлагал.
— Не согласилась?
— Нет, — Мак-Коски устало морщится. — И втрое предлагал. — Решившись, резко заканчивает: — Я ей предложил втрое больше чем… твой контракт на будущий год.
У Кайла даже рот приоткрывается от изумления.
— Не может быть…
Сэр Макс уже сожалеет о сказанном. Кайл всегда очень ревностно относился к тому, чтобы быть самым высокооплачиваемым членом команды «Мак-Коски». Дело было даже не в деньгах, а в его самоуверенности и амбициозности. Теперь, когда Николь ушла, Максу еще не хватало только испортить отношения с первым пилотом, уязвив его гордость.
Кайл отвечает. Неожиданно.
— Надо были предлагать в четыре раза больше чем у меня! Diablo, Макс! Мы не можем ее потерять!
Теперь уже очередь Макса удивляться. Он недооценил Кайла. Но ситуацию это уже не изменит. Мак-Коски вздыхает.
— Не в деньгах дело, Кайл! Хоть в десять раз больше предлагай.
— А в чем?! — Кайл подходит близко к Максу. Смотрит пристально в глаза. — Объясни мне, в чем дело?!
— Не знаю! — сэр Макс сам растерян и расстроен, Кайл это видит. — НЕ знаю, Кайл! Она уперлась. Практически без объяснений. Я же не могу ее заставить!
Кайл вдруг неожиданно успокаивается. Кивает задумчиво. Макс знает, что означает такой Падрон. Кайл будет драться и сражаться. До последнего. Тоже тот еще упрямец.
— А что Лавинь?
— А при чем тут Лавинь? — непонимающе переспрашивает сэр Макс.
— Он ее дядя! Он самый близкий для нее человек. Если кто и знает, что с Ник, так только он!
— Ну, в принципе, ты прав…
— Конечно, прав! Поговори с Лавинем! Он твой друг. Макс, ты же понимаешь… Это ради блага Николь! Он это должен понимать. Уверен, там какая-то ерунда! Ее место здесь, в команде!
— Я попробую. Но Ник чертовски упряма.
— Я тоже, — парирует Кайл. — Учти, я не желаю ездить ни с кем, кроме Ник!
— Менее года назад ты в этом кабинете заявлял нечто совершенно противоположное!
— Да сколько же можно меня этим попрекать!
Любимая, почти родная Аргентина. Знакомый, несмотря на все нововведения минувшего года, до последнего камушка «Дакар». Дядя Этьен, самый близкий и родной человек. Все это в совокупности должно было сделать Ник счастливой. Но происходило все с точностью до наоборот.
С каждым днем Ник все глубже погружалась в какое-то дурное сочетание отчаяния и уныния. Все началось с разговора с Мак-Коски. Тяжелейшего, в трех раундах разговора, который она еле выдержала. Но все-таки смогла, выстояла, сохранила лицо. И сэр Макс смирился с ее решением.
Совершенно очевидно, что Кайлу он ничего об этом не сказал. Правильно сделал, собственно. Зачем вносить сумятицу в экипаж накануне финального этапа? А у нее было четкое ощущение собственного предательства, усиливающееся с каждым днем. До момента выигрыша чемпионского титула она это ощущение старательно заталкивала поглубже, да и было чем занять голову. Но потом…
И ее собственный трусливый побег! Она улетела из Великобритании, даже не попрощавшись с Кайлом, по-английски. Какая горькая ирония! Нельзя было ТАК поступать с человеком, который привык к тому, что вы одна команда. Который привык рассчитывать на тебя. А она его предала, ушла без объяснений. Получается, она ему отомстила за все, хотя совершенно не хотела этого делать. Но дело было не в мести, а совсем в другом.
Ник отбросила в сторону учебник итальянского, развернулась на кровати, закинув ноги на стену. Она страдала от собственной бездеятельности. На самом деле, работы было много, но вся она или раздражала, или вызывала уныние.