С Адонисом.
Он стиснул зубы.
Разве он не предупреждал ее держаться подальше от смертного?
Аид взглянул на Адриана и Эцио, и огры разошлись влево и вправо, в то время как он занял середину. Смертные уступали ему место, не подозревая, что он ходит среди них. Он вглядывался в лица, ища знакомые черты Персефоны. Его грудь сдавило, а дыхание стало поверхностным, когда он искал ее, думая обо всех грехах, которые он видел на душе Адониса. Он был хищником и лжецом.
Были ли они где-то в тени вместе? Прикасался ли он к ней так, как Аид жаждал прикоснуться к ней? Эта мысль заставила его почувствовать ярость.
А потом он нашел ее в объятиях Адониса, и все, казалось, происходило в замедленной съемке. Он понял, что никогда по-настоящему не испытывал ярости. Это было первобытно. Это потрясло все его тело и заставило его задрожать. Ему хотелось зарычать, вселить страх в каждого человека в этой комнате, просто чтобы они прекратили свое беззастенчивое веселье.
Рука Адониса обхватила ее голову, пальцы запутались в ее блестящих волосах, а его губы прижались к ее губам так сильно, что его нос изогнулся. Но он наблюдал за языком тела Персефоны — за тем, как она прижималась к груди смертного, когда он пытался приблизить ее, за тем, как она сжимала губы, отказываясь прикасаться к его губам, за слезой, которая скатывалась по ее щеке, чем дольше он держал ее там.
«Это пытка», — подумал Аид.
Внезапно все вернулось к своей обычной скорости. Появились Адриан и Эцио, каждый положил руку на плечо Адониса и оттащил его от Персефоны. Аид двинулся к ней, не уверенный в том, что он намеревался сделать, но желая быть рядом с ней, утешить ее.
Вытирая рот, богиня повернулась к нему, ее глаза встретились с его.
— Аид.
Она выдохнула его имя, и этот звук заставил его вздрогнуть. Он был еще больше удивлен, когда она обхватила себя руками за талию и уткнулась головой ему в грудь. На мгновение он застыл. Разве он только что не хотел предложить ей утешение? Почему он вдруг не смог пошевелиться? Медленно он прижал руку к ее спине, другой запустив пальцы в ее волосы, ненавидя то, что пальцы Адониса испытали ее прикосновение.
Он обнял ее на мгновение и хотел держать дольше, но им нужно было покинуть это место, поэтому он провел пальцем под ее подбородком, наклоняя ее голову, пока ее глаза не встретились с его.
— Ты в порядке?
Она покачала головой.
Аид стиснул зубы, подавляя желание найти Адониса и превратить его в пепел.
— Пойдём.
Он привлек ее к себе и повел к выходу. Как и раньше, толпа расступилась, но на этот раз это было потому, что они могли видеть его. Он сбросил свою невидимость, когда приблизился к Персефоне, и не потрудился снова наложить чары. Они замерли и смотрели, пока гремела музыка.
— Аид…
— Они этого не запомнят, — заверил Аид, зная, что ее беспокойство возрастет при мысли о том, что их увидят вместе в таком виде на публике. Средства массовой информации нагрянули бы, в заголовках появились бы спекуляции. Она стала бы историей, а не рассказчицей.
Как бы сильно она не хотела, чтобы это произошло, Аид тоже этого не хотел, и когда они подошли к краю толпы, его магия вырвалась наружу, крадя воспоминания и возвращая танцпол в его блаженный хаос.
Затем Персефона попыталась убежать.
— Лекса!
Она двигалась слишком быстро и покачнулась. Аид не был уверен, то ли она споткнулась, то ли слишком много выпила. В любом случае, он наклонился, чтобы заключить ее в объятия, не желая рисковать и гнаться за ней.
— Я позабочусь о том, чтобы она добралась домой в целости и сохранности, — пообещал он.
Он наблюдал за ее лицом, видя, как она крепко зажмурила глаза и нахмурилась.
— Персефона?
— Хмм?
Ее голос вибрировал, ее дыхание дразнило его губы, принося аромат вина и чего-то металлического, что он не мог точно определить.
— Что с тобой?
— Кружится голова, — прошептала она.
Он ничего не сказал, но вышел из здания. Если он останется еще немного, то сожжет его дотла и навлечет на себя гнев Афродиты, что он мог бы приветствовать, чтобы освободиться от этого гнева. Снаружи воздух был прохладным, и Персефона начала дрожать, теснее прижимаясь к его груди. Она сделала глубокий вдох.
— Ты вкусно пахнешь.
Ее маленькие ручки вцепились в его куртку, и он усмехнулся ее отсутствию сдержанности, крепче прижимая ее к себе, когда нырнул на заднее сиденье своего лимузина. Он подумывал о том, чтобы прижать ее к себе, пока они не прибудут в Невернайт, но передумал. К ней пристали на танцполе Ля Роуз, и, вероятно, она хотела держаться на расстоянии. К тому же, ей было холодно. Он помог ей сесть на сиденье рядом с собой и отрегулировал кондиционер так, чтобы тепло согревало ее.