Он выбрал этот момент, чтобы заявить о себе.
— Любопытство — опасное качество, миледи.
Опасное. Приводящее в ярость. Захватывающее. Это было многогранно и имело свое место, но он предпочел бы, чтобы она интересовалась другими вещами, как и он.
Она повернулась к нему лицом, ее красивые зеленые глаза расширились. Ее рука потянулась к сердцу, и взгляд Аида опустился на ее идеальную грудь. На мгновение все, на чём он мог сосредоточиться, это на ее затвердевших сосках, напрягшихся под белым топом.
— Я более чем осведомлена. И не называй меня миледи, — отрезала она, а затем снова посмотрела на чашу. — Эта карта твоего мира не полная.
Аид двинулся вперед. Ему нравилось, как ей приходилось откидывать голову назад, просто чтобы удержать его взгляд. Он остановился в нескольких дюймах от нее, желая сократить расстояние еще больше, желая поднять ее на руки и заняться с ней любовью у этого бассейна. Возможно, они упадут внутрь и окажутся среди флоры Подземного мира. Боги, как ему хотелось взять ее под свое небо.
Ее резкое дыхание отвлекло его от плотских мыслей, и его взгляд переместился на воду. Она повернулась к нему лицом, теперь спиной к нему. Эта позиция была ничуть не лучше. Отсюда он мог обнять ее за талию и прижать спиной к своей груди, покрывать поцелуями ее шею, в то время как его другая рука исследовала, блуждая по ее груди, вниз по животу и между бедер.
Он выбросил эти мысли из головы.
— Что ты видишь?
— Твой дворец, Асфодель, река Стикс и Леты… И всё. Где находится Элизиум? Тартар?
Он улыбнулся ее стремлению узнать Подземный мир, даже если часть его чувствовала себя неловко. Будь все по-его, она бы никогда не исследовала горы и пещеры Тартара. Эта часть его царства была проявлением его души — темной и мучительной.
— Карта покажет их, когда ты заслужишь право знать.
— В смысле «заслужишь»?
— Только те, кому я больше всего доверяю, могут увидеть эту карту полностью.
Карта была настоящим оружием, и Аид позволял немногим иметь к ней доступ, в том числе Танатосу и Гекате.
— Кто может видеть всю карту целиком? Затем ее голос напрягся, а глаза подозрительно сузились.
— Минфа может всё это увидеть?
Ее ревность заинтересовала его, и он не мог не подзадорить ее.
— Вас это беспокоит, леди Персефона?
— Не особо, — быстро сказала она и опустила глаза туда, где ее руки лежали на чаше.
Она лгала. Он мог слышать это в интонации ее голоса, видеть это на языке ее тела, ощущать это в воздухе между ними. Он должен бросить ей вызов, как он сделал в тот день, когда она пришла в Невернайт, чтобы потребовать ответов на его сделки.
«Не расскажешь ли ты о том, как краснеешь с головы до ног в моем присутствии и как из-за меня у тебя перехватывает дыхание?»
Он мог бы указать на то, что она не оставляла места между ними с тех пор, как он приблизился, что она наклонялась к нему ближе, чем дольше они говорили, выгибая спину так, чтобы привлечь внимание к ее изгибам.
Это заставило его хотеть ее еще больше, и он знал, что если поцелует ее сейчас, она позволит ему взять себя. Их совокупление было бы жестким, быстрым и отчаянным, и оно было бы полно сожаления.
Он не мог любить ее и терпеть ее ложь, поэтому он повернулся, нуждаясь в расстоянии, и отступил к стеллажам, но она последовала за ним, задушив его своим жаром и своим запахом.
Она изо всех сил старалась соответствовать его шагу, тяжело дыша:
— Почему ты отменил мою благосклонность?
— Чтобы преподать тебе урок, — ответил он, не глядя на нее.
— Чтобы не приводить смертных в твоё царство?
Ему показалось странным, что ее мысли обратились к Адонису, а не к Орфею. Он не был уверен, что с этим делать.
— Чтобы не уходить, когда ты сердишься на меня, — сказал он.
— Извиняюсь?
Она остановилась, отложив книги, которые несла, и Аид повернулся к ней лицом. Его сердце бешено забилось, и он засомневался, сможет ли он вести этот разговор.
— Ты производишь на меня впечатление человека, у которого много эмоций и которого никогда не учили, как со всем этим справляться, но я могу заверить тебя, что побег-это не решение.
«Я действительно из тех, кто умеет говорить», — подумал он. Он произносил эту речь не только ради нее, но и ради себя самого.