Она прочистила горло, прерывая его мысли. — Да. Йен сделал это для меня.
— Он талантливый мастер. И это привело к его смерти.
Ее брови сошлись на лбу.
— Что ты имеешь в виду?
— Он был любим Артемидой, она благословила его способностью создавать оружие, которое гарантировало, что его владелец не будет побежден в бою. Он был убит за это.
Благосклонность может быть опасной вещью для дарования. Это делало мишенями смертных в древности и сегодня. Иногда результаты были положительными, и смертный получал известность и статус, а в других случаях его убивали.
Аид еще мгновение смотрел на корону. Было важно, что она приняла такое украшение от его народа, даже если она сделала это, чтобы сделать им приятное. Это был знак ее преданности им, качество настоящей королевы. Он положил ее поверх ее одежды, а затем поднялся на ноги, снова встретившись взглядом с Персефоной. Также было важно, что она не пошевелилась, чтобы спрятаться от него.
— Почему ты не пошел? — спросила она. — На празднование в Асфодель. Это было для тебя.
— И для тебя. Они чествовали тебя, — сказал он. — Как им и положено.
— Я не их королева.
— И я не достоин их празднования.
— Если они считают, что ты достоин празднования, тебе не кажется, что этого достаточно?
Аид не ответил. Он не хотел говорить на эту тему. На самом деле, единственными словами, которыми он хотел поделиться с ней, были эротические мольбы и хриплые стоны. Его член пульсировал, отчаянно желая свободы и удовольствия, что заставляло кровь приливать к голове и не давало сосредоточиться ни на чем, кроме секса.
— Могу я присоединиться к тебе?
Он заметил, как у нее сжалось горло, когда она сглотнула и кивнула. Ее приглашение только разожгло огонь. Он удерживал ее взгляд, пока раздевался, почти застонав, когда высвободил свой торчащий член из-под брюк. Он казался распухшим и натянутым до боли. Он нуждался в освобождении, и он был в еще большем отчаянии, когда взгляд Персефоны прошелся по его телу, такой же голодный, как и он сам.
Он шагнул в бассейн и заговорил, приближаясь.
— Я считаю, что должен перед тобой извиниться.
— За что конкретно?
Улыбка тронула его губы. Он знал, что она чувствовала, что он должен извиниться перед ней не только за то, как он оставил ее вчера. Проблема была в том, что извинения приносились, когда кто-то действительно сожалел о том, что он сделал, и Аид не думал, что он когда-нибудь пожалеет о том, что обманом заставил ее заключить их контракт. Это означало бы ее свободу, независимо от того, осознает она это сейчас или нет.
Он придвинулся ближе, возвышаясь над ней, и коснулся ее лица, проведя пальцем по щеке.
— В последний раз, когда мы виделись, я был несправедлив к тебе.
Она отвела глаза, и рука Аида упала с ее лица, когда она тихо сказала:
— Мы были несправедливы друг к другу.
Она говорила о статье, которую написала сама, и от того факта, что она признала ее несправедливость, у него перехватило дыхание. Было ли это слишком сильно — надеяться, что она изменит свое мнение о нем?
— Тебе нравится твоя жизнь в мире смертных?
Он должен был спросить, должен был оценить ее привязанность к Верхнему Миру. Оставит ли она это, чтобы стать его королевой?
— Да.
Она оттолкнулась от него, поплыла назад, ее груди приподнялись над водой. Аид последовал за ней, как будто она дергала его за ниточку.
— Мне нравится моя жизнь. У меня есть квартира, друзья и работа. Я скоро закончу университет.
— Но ты Божественна.
Он не понимал. Зачем она строила эту мирскую жизнь в Верхнем Мире, когда у нее могло быть все, что угодно? Все?
Она перестала уходить вброд, и они встали в сантиметрах друг от друга. Он мог чувствовать прикосновение ее сосков к своей коже, когда она дышала.
— Я никогда не жила как богиня, и ты это знаешь, — ответила она, и вид у нее был почти разочарованный, между ее бровями появилась морщинка.
— У тебя нет желания понять, что значит быть богиней?
— Нет.
— Я думаю, ты лжешь, — сказал он.
Он сразу почувствовал вкус лжи, этот горький металлический привкус в глубине рта. Вопрос был в том, почему? Если ему нужно догадаться, то он предположил бы, что это как-то связано с ее дремлющей силой.
— Ты меня не знаешь.
Ее глаза загорелись, как души, возносящиеся в ночное небо.
Да, подумал он, разведи этот костер.
Он хотел, чтобы она разозлилась, хотел почувствовать, как страсть исходит от ее тела и вибрирует в его собственном.