Я шла вдоль заграждения, пока не достигла дюн, которые мысленно называла своими. Сев на песок, я оглядела океан, чувствуя знакомое единение с этим местом. Как много раз я сидела на этом месте, слушая шум волн и наблюдая за игрой света на воде? Сколько раз я рисовала эту картину?
Я чувствовала родство с океаном. Для меня он был живым. Он был изменчивым, но постоянным, в одно время прекрасным, а в другое злым, огненным, когда солнце садилось и вставало, и практически бесцветным в ночной мгле. Он впечатлял меня своей силой и приветливой прохладной рябью. Он был центром моего искусства и связующей частью моих снов. Он отражал мою сущность. Я знала этот океан, а он знал меня. Я больше никогда не расстанусь с ним, по крайней мере, надолго.
Ветер трепал мои волосы, и я улыбалась. Я никогда не думала, что все так изменится, стоит мне сюда вернуться, в место, которое отняло у меня все и вернуло мне все обратно. Возможно, я даже была немного горда собой.
Проведя лишнее время на пляже, я опоздала на несколько минут. Завернув за угол, я заметила Спенсера, стоящего напротив веранды, он разговаривал с невысокой женщиной, одетой в брючный костюм королевского синего цвета, которая, как я поняла, была агентом по недвижимости. Я позволила своему взгляду задержаться на нем. Он не мог меня услышать, пока я приближалась, но каким-то образом он почувствовал меня и обернулся посмотреть. Он улыбнулся, и эти его невероятные глаза встретились с моими. Его глаза всегда завораживали меня, как лазеры проникали прямо в мое сердце.
Когда женщина повернулась в мою сторону, тут же сильно нахмурилась. Я надеялась, что ничто не помешает нам войти внутрь дома.
Спенсер встретил меня на подъездной дорожке. Поприветствовав меня поцелуем, он сказал:
— Она не очень рада, что мы не настоящие покупатели. Когда я приехал сюда, она рассказала мне о реновации дома, которую сделали хозяева, пытаясь навязать мне его. Я сказал ей правду, так что она не будет провожать нас, рассказывая обо всех особенностях дома.
Реновации? Я снова посмотрела на женщину. Ее хмурый взгляд не изменился.
— Мы все еще можем войти в дом? — спросила я, игнорируя свою нервозность, которая разрасталась в животе.
— Если хочешь.
Я перевела взгляд на астры, рассаженные на веранде, все еще с яркими цветами, а потом на часть дома, что выглядела так сильно похожей, как в те времена, когда мы жили здесь.
— Я хочу войти.
Он подарил мне одобрительную улыбку, прежде чем проводить меня по потрескавшейся бетонной дорожке, по которой я так много бегала, когда была маленькой. В те дни я постоянно бегала, чтобы побыстрее оказаться там, куда собиралась попасть.
— Спасибо, — сказала я агенту, когда мы проходили мимо нее.
В ее глазах промелькнуло сочувствие, потом зазвонил ее телефон, и она отошла в сторону, чтобы ответить.
— Как давно она работает в городе? — спросила я.
Он пожал плечом, и я подумала о том, что, похоже, уже более пяти лет. Ее лицо сказало, что она знала, кто я такая, и несмотря на ее раздражение, она все же пустила нас внутрь.
Спенсер поднялся по нескольким коротким ступенькам веранды и остановился у входной двери, ожидая меня.
— Хочешь сделать это одна? — спросил он.
— Нет. — Я улыбнулась, затем подошла к нему и взяла его за руку. Я не совсем чтобы нервничала, но была встревожена и уже ощущала меланхолию, что было неудивительно.
Внутри меня не встретили знакомые лица. Песня «Сара Улыбашка» не звучала из проигрывателя. Дверь в комнату Эммы не была закрыта, а по дому не разносился ее голос, когда она по телефону сплетничала о парнях. Стоя здесь сейчас, казалось, что от этой картины меня отделяла какая-то минута, хотя прошла практически часть жизни.
Я повернула ручку и толкнула дверь. Ступив внутрь, первое, что бросилось мне в глаза, это блестящая кухня, виднеющаяся в конце коридора. В зоне видимости были посудомоечная машина и холодильник, там же стоял шкаф из темного дерева с гранитной столешницей. Сделав еще несколько шагов, я поняла, что здесь жил пес. Я чувствовала его запах, в носу сразу зачесалось, захотелось чихнуть.
Я прошла в гостиную, Спенсер держался рядом со мной. Он никогда не был внутри нашего дома, поэтому не мог понять, насколько он изменился. Комната была разделена на большие секции, а на одной стене в книжный шкаф был вмонтирован телевизор с большим экраном. Нашего старого зеленого дивана и откидного кресла папы, которое всегда было опущено назад, больше не было. Я ждала, что меня одолеет грусть, что я почувствую, как тону в своей печали, но этого не произошло. Вместо этого, я мягко усмехнулась.
— В чем дело? — спросил Спенсер.
— Сейчас здесь намного красивее, чем когда мы здесь жили. У этих людей на самом деле есть вкус.
Он ухмыльнулся, сжав мою руку в знак поддержки.
Затем мы прошли через кабинет на кухню. Кроме стен и планировки здесь больше не было ничего знакомого мне, даже запах.
— Хочешь подняться наверх? — спросил Спенсер, когда я замерла в дверях кухни.
Я кивнула. Там была моя старая комната, которую я сейчас очень хотела увидеть. Ковровое покрытие, которое я помнила, было убрано, и под нашими ногами сиял пол из полированного дерева, когда мы поднимались по лестнице и шли по коридору. Сначала мы прошли мимо старой комнаты Эммы. Теперь она предназначалась для двух маленьких мальчиков. Двухъярусная кровать и окрашенные в синий цвет стены указывали на этот факт.
Подготовив себя к тому, что моя старая комната будет выглядеть совершенно по-другому, я открыла дверь и осторожно просунула голову в проем. Затем, я втянула воздух, когда осмотрела пространство. Она выглядела до боли знакомой.
— Сара? — позвал Спенсер у меня из-за плеча. Я стояла как вкопанная в дверях.
— Это была моя комната, — сказала я, затем, наконец, вошла внутрь.
Стены все еще были того же лавандового цвета. Коврика больше не было, мебель была другой, но новые вещи были белыми, как и у меня раньше. Кровать стояла на том же месте, а на окне висели милые кружевные занавески.
С большим окном на одной стене и шкафом у другой, на самом деле, больше не было места для кровати. Это создавало ощущение, что все осталось прежним, но все еще шокировало меня и вернуло назад в то время, когда я жила в этой комнате и ранним утром сбегала из дома через окно на крышу. Это напомнило мне о том, что я должна была еще кое-что сделать.
Подойдя к окну, я раздвинула шторы и выглянула наружу. Некоторые дома в округе изменились, но ландшафт был прежним. Мой взгляд остановился на доме Спенсера, а в груди потяжелело от воспоминаний.
— Твоя тетя еще не переехала? — спросила я.
Он встал рядом со мной.
— Не в ближайшие несколько недель. Я сказал ей, что приеду и помогу.
Я не пропустила тонкую дрожь, которая пронзила его. Я задумалась над тем, была ли эта реакция вызвана одной только мыслью о том, чтобы войти в тот дом. Желая стереть из его головы те картины, которые непреднамеренно вселила в нее, я распахнула окно и перекинула ноги через подоконник.
— Сара, — предупредил Спенсер, хватая за руку.
Я ухмыльнулась ему в ответ.
— Один последний раз.
Он нерешительно взглянул на меня, затем отпустил мою руку.
Как и прежде я просто ступила на карниз. Как только обе мои ноги устойчиво встали на выступ, я стала прокладывать путь к углу дома, наклоняясь и подтягивая себя на склон крыши. Черепица под моими оголенными ногами, покрытыми только короткими хлопковыми шортиками, ощущалась горячей, но не вызывала дискомфорта. Я не удивилась, когда спустя мгновенье до меня донеслись шаркающие шаги Спенсера. Я начала отползать, чтобы освободить ему место, но он остановил меня.
— Будь осторожна, хорошо?
Я усмехнулась, польщенная его заботой обо мне. После нескольких маневров он уселся рядом со мной и оглядел район и окружавшие его деревья. Я подумала о той ночи, когда он поднялся по водосточной трубе и сел на это же место. Он забрал мой рисунок, в котором я нарисовала одинокого парня с пустым взглядом, когда он сказал мне, что я из тех, от кого ему стоит держаться подальше. Той ночью он разрушил меня. В то время я не могла понять всей истины. Что он всегда любил меня, с самого начала, как и я любила его.