Теперь, вернувшись, Рэйчел думала, что пройдет немало времени, прежде чем она снова покинет свой мир.
Ее освобождение из тюрьмы оказалось процедурой долгой и запутанной. Линду нашли и арестовали прежде, чем той удалось покинуть здание суда. Сенатор требовал ее освобождения до тех пор, пока не узнал, что его невеста Моника Бомон на самом деле была Линдой Монро, после чего у него возникли проблемы с объяснением данного факта прессе, жадной до новостей подобного рода.
Требовал объяснения и тот факт, как украденное ожерелье попало в магазин Рэйчел задолго до того, как все узнали о происках Линды. Детектив связался с мистером Уэзерби, аукционистом, и получил подтверждение, что Пенни действительно приобрела ожерелье у него, но уже после того, как он сам купил его у Линды. Неудачное совпадение, но Уэзерби, по слухам, иногда приобретал предметы неизвестного происхождения. Видимо, восхождение по социальной лестнице оказалось процессом недешевым, и, воруя у своих новых, богатых друзей, Линда не нашла иного способа пополнять свои денежные запасы, дабы подниматься все выше и выше.
Единственной за весь день радостью оказалось известие о том, что Пенни и Марк летали в Мексику вовсе не затем, чтобы избежать ареста. Они поженились. Пенни выложила эту новость в тот момент, когда Джексон вывел Рэйчел из тюрьмы. Сгорая от самодовольства, младшая сестра сообщила старшей, что той теперь нет нужды беспокоиться за нее, потому что для этого у нее есть муж. Рэйчел не верила своим ушам: их маленькая, впечатлительная и подчас легкомысленная Пенни теперь замужняя женщина.
Облокотившись на край дивана, она подперла рукой голову и прислушалась к приближающимся шагам Джексона.
С тех пор как Рэйчел покинула полицейский участок, они не сказали друг другу ни слова, или, вернее, она не разговаривала с ним. Он лаской, мольбами и даже угрозами пытался вызвать ее на разговор, но Рэйчел не могла вымолвить ни слова. Слишком много неприятных проблем им предстояло обсудить, и она не знала, как начать, да и не хотела этого. Еще в начале их знакомства Рэйчел поняла, что, связавшись с Джексоном, рискует получить душевную рану, хотя и не догадывалась, сколь глубока эта рана окажется.
Он прошел мимо нее и сел так, что ей ничего не оставалось, как отвести взгляд от распускающихся деревьев и посмотреть на него. Джексон снял пиджак и держал на руках мисс Бастет, словно они были лучшими друзьями. И как ей ни хотелось, но Рэйчел не могла отвести от него глаза, чувствуя, что сердце готово выскочить у нее из груди. Сжав в ладони амулет, она судорожно размышляла, не является ли боязнь душевных ран причиной отказа некоторых людей от любви. Возможно, они правы, думала Рэйчел, чувствуя, как наполняются слезами глаза.
Заморгав, она отвернулась и подумала, что лжет сама себе. Если бы существовала возможность вычеркнуть из жизни последний день и вернуться к их первой с Джексоном ночи, она бы с радостью сделала это. Будь у нее шанс вновь испытать ту огромную радость от сознания удовлетворения, которое она тогда благодаря ему почувствовала, Рэйчел не заставила бы себя думать дважды, а обеими руками ухватилась бы за эту возможность. Вопреки своим сомнениям и здравому смыслу, она полюбила его. Но можно пережить и это. Ведь именно выживать она умеет лучше всего, - Ты голодна?
Рэйчел покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
- Я могу приготовить, чай.
Она закрыла глаза, - от настойчивости, звучавшей в его тихом голосе, ей хотелось разрыдаться.
Он взял ее за руку и не отпустил, когда она попыталась отдернуть ее.
- Не отвергай меня, Рэйчел. Я больше не могу выносить твоего молчания.
Открыв глаза, она бросила на него взгляд, который по всем расчетам должен был показать ему ее непреклонность. Рэйчел встала с дивана с намерением уйти в свою комнату и, заперев дверь, оставаться там до тех пор, пока он не сдастся и не уйдет. Она дошла почти до порога комнаты, когда Джексон схватил ее рукой за талию и привлек к себе. Другая его рука оказалась у нее на груди. Он стиснул ладонью плечо Рэйчел и удержал в таком положении.
- Знаешь ли ты, через что мне пришлось пройти, пока ты находилась в тюрьме? - спросил Джексон дрожащим от переполнявших его чувств голосом. - Ведь я боялся, что не сумею найти оправдывающих тебя улик, и сходил с ума от страха, что не смогу тебе помочь. Я мог думать только о том, что тебя осудят и заключат в тюрьму, а я ничем не смогу помешать этому.
Почувствовав, что появилась трещина в плотине, сдерживающей поток ее эмоций, она произнесла:
- Ты мог бы хотя бы сказать, что веришь в мою невиновность. А так мне казалось, что ты вместе с полицией стараешься доказать мою вину. Представляешь ли ты, как больно мне было?
- Я знаю, милая, знаю. - Он поцеловал ее в висок и, склонив голову, прижался губами к ее шее. - Я хотел сказать тебе...
- Ты был мне дорог, Джексон. Я хотела... Боже, помоги мне!.. - прошептала она, почувствовав комок в горле. - Я думала... Я имела глупость надеяться, что дорога тебе.
- Ты не дорога мне, Рэйчел.
Вздрогнув, словно от пощечины, она отпрянула от него. Ухватившись за дверную ручку, чтобы устоять, Рэйчел с шумом втянула в себя столь необходимый ей сейчас воздух. Перед глазами все плыло. Странно, но она испытывала острое желание расхохотаться над собой за свою глупость.
Джексон схватил ее за руку и повернул к себе лицом. Она оцепенела и не сопротивлялась.
- Слово "дорога" слишком убого, чтобы описать мои истинные чувства к тебе! - воскликнул он со столь непривычной для него нежностью в голосе. - Я люблю тебя, Рэйчел.
- Нет.
- Да. - Тяжело вздохнув, он стиснул зубы и застенчиво посмотрел на нее. Но никакие слова о моей любви не в состоянии описать, как много ты для меня значишь!..
- Что? Что ты говоришь?..
Его карие глаза потеплели, наполнившись таким желанием, какого она еще никогда не видела в них. Что-то вдруг изменилось во всем его облике, и Рэйчел поняла, что дело тут вовсе не в ее воображении и она отнюдь не выдает желаемое за действительное. Играющие в комнате солнечные блики тоже не имеют к этому никакого отношения. Она ощущала его истинные чувства, и Джексон не собирался их от нее скрывать.
- Я верю тебе! - Застывшая в его глазах искренность после этих слов, давшихся бы ему в других обстоятельствах с трудом, окончательно сломила сопротивление Рэйчел. - Поверил задолго до того, как убедился, что ты невиновна в этих кражах. - Он легко встряхнул ее. - Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она понимала. Отсутствие доверия к ней было самым большим препятствием, разделявшим их. Неужели он так сильно изменился за столь короткий срок? Ей хотелось верить, что произошло именно так, но, похоже, она желает слишком многого. Ей требуется время, чтобы осознать, что же на самом деле произошло. Впрочем, была ведь еще одна причина, вызывающая ее гнев.
- Я хочу, чтобы ты выбросил камеру и что ты там еще установил в моем доме!.. - воскликнула Рэйчел.
Джексон стиснул челюсти и провел ладонями по гладкой коже ее шеи.
- Ты ведь отдаешь себе отчет, зачем я установил у тебя аппаратуру?
- Ты нарушил свое слово!..
Злые огоньки уже тлели в его глазах.
- И поступил бы так снова, если бы это потребовалось для оправдания тебя и Пенни.
- Но ты не был уверен, что именно так все произойдет.
- Нет, - признал он. - Однако я должен был что-то предпринять. А охранные системы - мой конек.
Поскольку оспорить достигнутый результат и принесенные им плоды она не могла, Рэйчел скрестила на груди руки и угрюмо произнесла:
- Я хочу, чтобы оборудование было убрано.
- Терпит ли это до завтра?
Она кивнула. - Хорошо, потому что сейчас мне здесь никто не нужен.
- Ты не останешься, Джексон. Я устала и хочу, чтобы ты ушел.
Пропустив ее слова мимо ушей, он привлек Рэйчел к себе, но ее скрещенные руки уперлись ему в грудь.
- Милая, я не перестаю думать о том, как пуст мой дом и как мне хочется быть здесь с тобой.
Рэйчел гордо вскинула голову, тем самым пытаясь защитить себя от источаемого Джексоном тепла и противостоять желанию оказаться полностью им окутанной.