3.1 Пытки и их последствия
Моё сознание начинало ставить знак равенства между жизнью и болью. Последняя становилась непреложным условием моего существования. Происходящее никак не хотело укладываться в голове, да и не могло - непрерывные вспышки агонии убивали всякую рациональность на корню. Меня препарировали. Безжалостно разрезали кожу и, кажется, кости каким-то странным инструментом, механику работы которого я не понимал, а разбираться как-то не было настроения.
Синий камушек в качестве ножика нагревался, всё ярче разгораясь ледяным светом. Я смотрел на него и никак не мог поверить в то, что он опускается на мою кожу. Первый нарез был сделан так легко и быстро, что я даже не успел ничего почувствовать, и уже было обрадовался этому, как в дело вступила регенерация. Совсем немного уступавшая аппарату в скорости, она затягивала раны ещё до того, как делался следующий разрез, что не очень-то устраивало наблюдавшего за действом садиста.
- Ты смотри, заживает как на собаке, - попытался он продемонстрировать совершенно неуместное владение юмором, и, не получив в ответ даже намёка на улыбку, тут же нахмурился, обращая свой взгляд к массивному шкафу, занявшему собой всю стену. Кристалл замер в миллиметре от моей груди. Я слышал, как гулко бьётся сердце, сжимаемое тисками страха. Полностью обездвиженный, я был абсолютно беззащитен и открыт для любых действий педантичного чудовища. Открыв один из многочисленных ящичков этот эскулап изъял оттуда маленькую капсулу размером с ноготок мизинца и довольно улыбнулся.
Я плохо чувствовал своё тело. Оно было каким-то слишком уж ватным. В попытке определить своё состояние, попытался поднять руки, но в кисти тут же впились плотные ремки. Я забился в путах, стараясь не оцарапаться о камень, открывая в себе желание порвать их сейчас же, граничащее с сумасшествием. Дева Мария... так вот и начнёшь верить, что на роду у тебя написано умереть на столе вивисектора.
- Ты не похож на обычную нежить, хотя все тесты и говорят об обратном... - механический голос раздался со стороны наполняющей шприц фигуры. - Такой интересный материал для изучения попадается мне довольно редко, - странная похвала прозвучала приговором, и я удвоил усилия. - Ну тише ты, только поранишь себя дополнительно. Твоя регенерация сильно мешает нашему делу, поэтому я её немножечко уменьшу. Ты всё равно не умрёшь, а мне станет намного приятней и удобней работать. Так что на твоём месте я бы не стремился вредить себе ещё больше.
Я ощутил, как начавшее было захватывать меня отчаянье, модифицируется в гнев. Удобно, чёрт возьми. Я должен лежать смирно, чтобы резать меня было приятней! Промелькнула шальная мысль, как бы ни было больно, сделать всё наоборот, но где-то на периферии сознания я понимал, всю глупость данной затеи - доставить ненавистному существу совсем немного дискомфорта в обмен на истинные страдания.
- Так может ляжешь сюда и покажешь, как мне стоит себя вести? - я не узнал свой голос. Он был слишком слабым, переходящим на сип. Горло теперь сильно саднило, но это не имело никакого значения. Я улыбался. Вспоминая, как Иванушка обдурил Бабу Ягу, заставив саму сесть на лопату, представлял, как было бы здорово обхитрить врага тем же приёмом. Жаль только, оценить шутку вивисектор не мог: вряд ли тот увлекался русским фольклором. Одновременно с последней мыслью я принял для себя больше не растрачивать силы на разговоры и вообще максимально их экономить. Потому что если появится хотя бы маленький намёк на то, что отсюда можно выбраться, я должен буду задействовать все имеющиеся ресурсы максимально эффективно.