– Она все еще на месте? – перебил его Вульф.
Квест вздрогнул.
– Конечно!
– Она не исчезала оттуда?
Квест снова вздрогнул.
– Нет!
Искривившиеся внезапно губы и отвисший подбородок состарили его сразу на десять лет. Когда он заговорил снова, никто не узнал его голоса:
– Впрочем, я не знаю. – Он произносил слова как во сне. – Я не был дома с понедельника: оставался в городе с сыном… Мне надо позвонить. – Он встал. – Совершенно срочно!
Я сказал: «Здесь», пододвинул аппарат и освободил ему место. Он уселся на мой стул и набрал номер. После долгого ожидания он наконец промолвил:
– Делла?.. Нет, это Квест. Извините, что поднял вас с постели… Нет, нет, со мной все в порядке. Пожалуйста, сделайте для меня кое-что. Вы помните обрывок старой бельевой веревки на моем туалетном столике? Я попрошу вас посмотреть, там ли он еще, и если, да, то так ли лежит, как раньше. Я подожду у телефона. Ступайте, потом вернетесь и сообщите… Нет, не трогайте, просто проверьте.
Он потер лоб свободной рукой и умолк. Все глядели на него и на Вульфа, который снял трубку своего аппарата. Прошло не менее двух минут прежде, чем Квест поднял голову.
– Да, Делла… там? Вы не ошиблись? Нет, ничего важного… Нет, нет, со мной полный порядок. Спокойной ночи.
Он аккуратно положил трубку на рычаг и повернулся к нам.
– Я действительно мог воспользоваться ею, мистер Вульф, но вернуть назад не сумел бы, поскольку отсутствовал дома. – Он выпрямился, достал из кармана кошелек и, вытащив оттуда два доллара и никель, положил их на мой стол. – Оплата разговора по таксе. Благодарю вас. – Потом он вернулся к своему креслу. – Теперь мне лучше ограничиться ответами на вопросы.
Вульф хмыкнул.
– Вы их предвосхитили, сэр, совершенно убедительно и великолепно исполнив свою роль, независимо от того, правдива она или нет. Добавить вам нечего?
– Нечего.
– Значит, вы еще владеете искусством вовремя останавливаться. – Вульф посмотрел налево.
– А вы, мистер Питкин? Вам тоже предоставляется слово.
Оливер Питкин в сотый раз высморкался. Очевидно, его кто-то ввел в заблуждение о том, что, если во время разговора опускать подбородок на грудь и посматривать на собеседника снизу вверх из-под насупленных бровей, это будет выглядеть впечатляюще. Может, так оно и есть, но не в его исполнении.
– По-моему, я не знаю, о чем говорить.
– Давайте вернемся к вопросу, который я задал мисс Дьюди. Что вы можете сказать для отведения от себя подозрений в убийстве?
– Так не годится. Это не по-американски. Сначала предъявите мне улику, на основе которой можно сделать из меня подозреваемого, а потом я отвечу.
– У меня нет улик.
– Значит, нет и подозрений.
Вульф посмотрел на него очень внимательным, долгим взглядом.
– Или вы настоящий осел, или изображаете такового. Если бы против вас имелись улики, речь бы уже шла не о подозрении, а об убежденности. С уликами, доказывающими виновность кого-нибудь из вас, я бы не сидел здесь полночи, а позвонил бы в полицию. Итак, у вас есть какая-нибудь информация?
– Ох, лучше задавайте мне вопросы.
– Считаете ли вы себя способным совершить убийство – в состоянии аффекта или защищаясь – безразлично, – но преднамеренное?
– Нет.
– Почему нет? Очень многие люди способны и не отрицают этого. Почему не способны вы?
– Из-за моего взгляда на жизнь.
– Как же вы на нее смотрите?
– С точки зрения полезности и бесполезности. Я бухгалтер, и, по-моему, в жизни самое главное – бухгалтерский учет. Именно поэтому мистер Идз повысил меня до должности секретаря и казначея корпорации. Он чувствовал мою хватку. У нас существует негласное правило: если дело рискованное, лучше за него вовсе не браться, независимо от того, какую пользу оно принесет в случае успеха. Таков наш основной закон, никогда не нарушаемый. Стоит, замыслив убийство, обратиться к нему – и что получится? Риск слишком велик, так что вопрос отпадает. Нехороша сама идея. Вся загвоздка в дебете и кредите, а принимаясь за убийства, вы начинаете с чересчур большого дебета. Любую в мире задумку следует представить себе под углом выгод и потерь, другого пути не существует.
Рассуждая о выгоде, я имею в виду заработанную прибыль, а не значение слова в том смысле, как его понимаете вы или юристы. Я говорю о выгоде де-факто, а не де-юре. Возьмем годовой доход, который я буду получать оставшуюся часть жизни от переданных в мое владение акций «Софтдауна». Этот доход можно назвать незаработанным, но в действительности я заслужил его годами беспорочной службы в компании. Иными словами заработал потому, что заслужил. Для контраста рассмотрим прибыль от акций Сары Джеффи, доставшихся ей после смерти отца.