Он повернулся в своем кресле.
– Миссис Джеффи, ответьте, сделали ли вы что-нибудь для корпорации? Назовите только одну, самую простую вещь, мелкую или крупную. Ваш годовой доход от акций «Софтдауна» и дивидендов за последние пять лет превышал пятьдесят тысяч долларов. Заработали вы хоть цент из этих денег?
Сара Джеффи смотрела на него во все глаза.
– Мой отец заработал.
– Но вы, лично вы?
– Конечно нет. Я вообще никогда не работала.
– Возьмем вас, мистер Хафф. Чего, собственно, вы добиваетесь? Требуете доли от софтдауновских прибылей. С точки зрения законников вы, возможно, и правы, но ни вами, ни людьми близкими вам тоже ничего не заработано. Разве я не прав?
На лице Хаффа застыло вполне терпеливое выражение.
– Совершенно правы. Но я не чувствую сожаления от того, что меня причислили к одному классу с очаровательной миссис Джеффи. – И он послал сидящей рядом Саре неотразимую улыбку.
Питкин снова высморкался.
– Теперь вы понимаете, что я имел в виду, называя главным в жизни бухгалтерию?
Вульф кивнул.
– Ваши выкладки не так уж сложны для моего разума. Теперь относительно мисс Идз. Разве ее позиция не совпадала с позицией миссис Джеффи? Разве она тоже не была паразитом? Или интерес, который она в последнее время проявляла к делу, перевел ее в класс зарабатывающих?
– Нет. Ее занятия нельзя причислить к прогрессивной деятельности, скорее, она мешала.
– Значит, не зарабатывала? – уточнил Вульф.
– Совершенно верно.
– И ничего не заслужила?
– Совершенно верно.
– Но через неделю она получила бы право на девяносто процентов капитала корпорации, оставляя вам только жалованье. Разве это не прискорбно?
– Да. Именно так мы и думали.
– И, наверное, с большей, чем обычно, теплотой, поскольку, будучи ярым антифеминистом, вы не переносите женщин, чем-то владеющих или управляющих?
– Неправда.
– Так сказала Гудвину мисс Дьюди.
– Мисс Дьюди с ее язвительностью нельзя доверять. О женщинах я знаю только то, что их поведение полностью противоречит правилам бухгалтерии и не позволяет платить им больше, чем они заработали. А благодаря многочисленным дефектам в способностях и характерах, они в состоянии добыть денег только на пропитание. Исключения очень редки.
Вульф оттолкнул свой поднос, положил ладони на подлокотники кресла и медленно перевел взгляд слева направо – от Холмера к Дьюди – и снова назад.
– Думаю, что наша встреча подошла к концу, – сказал он довольно миролюбивым тоном. – Вряд ли мы хорошо провели вечер, независимо от того, заработали что-то или нет – по определению мистера Питкина. – Он поднялся с кресла. – Мистер Паркер, вы пройдете со мной? Я бы хотел проконсультироваться с вами прежде, чем выбрать определенную позицию.
Предпочтя, как обычно, окольный путь вдоль стены, он двинулся к двери. Там к нему присоединился Паркер, и они вышли вместе. А я принялся вербовать сторонников продолжения возлияний, каковых и получил. Большая часть их покинула свои места. Виолетта Дьюди увлекла Сару Джеффи пошептаться в дальний угол. Энди Фомоз без приглашения присоединился к ним, но поскольку, несмотря на разницу положений и характеров, они не выказали ни малейшего раздражения, я не стал вмешиваться. Когда все получили у бара желаемое, я присел на краешек письменного стола Вульфа, закрыл глаза и начал вслушиваться в легкий шумок, создаваемый обществом.
Я был согласен с Вульфом. Мне уже хватило их присутствия хотя бы потому, что никакого прозрения оно не принесло. А Вульфу? Я поплотнее смежил веки, сосредотачиваясь, и за фоном болтовни пропустил звук открывающейся двери, но болтовня внезапно утихла, и я открыл глаза. Они вернулись. Паркер подошел к Саре, а Вульф к своему письменному столу, но садиться он не стал, оглядывая собравшихся.
– Мисс Дьюди и вы, джентльмены, я не готов к вынесению решения. Уже за полночь, и я должен обдумать все виденное и слышанное. Пообещаю только, что Паркер не предпримет ни единого шага в пользу миссис Джеффи до тех пор, пока завтра в течение дня не получит моего согласия. Предварительно он известит вас через мистера Холмера.
Его слова приняли не безоговорочно. Как ни возвращали Холмер с Брукером, самые громкие и активные протесты исходили от Ирби и Энди Фомоза. Ирби настаивал, чтобы, внимательно изучив документ его клиента, присутствующие признали его подлинность. А Фомоз пытался выяснить, когда его сделают директором и сколько ему будут платить. Пока продолжалась суматоха, Бернард Квест принялся в чем-то настойчиво убеждать Сару, но поскольку она лишь качала головой, я решил, что он не преуспел в своих намерениях.