— Алло! Александра Владимировича можно?.. Ты, Саша? Привет. Это я, Борис… Не поздно? Не спишь еще?.. Только приехал. Где гулял? Как же, и погулять надо… Почему не пришел? Да так что-то, лень было… Конечно, всегда оттягиваешь всякие неприятности… Ну-ну. Не надо уж так ругать лень. Ленивые люди более нравственны, они не суетятся, не хотят несбыточного или тяжело доступного, что не падает в руки само, не подсиживают никого, они порядочнее чаще, а стало быть, и счастливее чаще… Да какой же ты энергичный?.. Энергичные, конечно, опаснее, они все норовят вырвать из обычного течения что-то такое, что вокруг остальным не под силу… Ты не суетишься, а другие суетятся. Чуть пересуетился — глядишь, и подлость образовалась незаметно. Они вечно нынешним недовольны, потому и от счастья дальше… Конечно, шутки. Не буду же я в столь поздний час звонить, чтобы мы с тобой провещали друг другу какие-нибудь сверхчеловеческие мудрости… Точно, Сашенька. Пожалуй, пора пришла… Устал… Ага. Пора кончать, силы на исходе… Делать, конечно, и кончать с этим. Только вот как бы, Саш, чтоб поменьше времени тратить, а? Чтоб приехал — и сразу бы операция… Хорошо… Я все сделаю. Люда, возьми карандаш, пожалуйста. Записывай. Говори… Я знаю, но на всякий случай, для порядка… Хорошо, а ты дополнишь, если что забуду. Пиши, Люда. Анализы мочи и крови общие и на сахар, кардиограмму, грудную клетку. Еще что?.. Заключение терапевта? Будет… Да, группа крови и резус. Конечно. Это я забыл просто… Завтра все будет. Послезавтра? Уже?.. Хорошо. Часам к двум приду. Да?.. Договорились. До радостной встречи. Все дискуссии наши закончим у тебя в отделении.
С утра Борис Дмитриевич приехал к себе в больницу, обошел своих тяжелых, послеоперационных больных, — все более или менее в порядке — по-настоящему тяжелых и не было, не было за последние дни очень уж больших операций. Неясностей после ночи тоже на этот раз никаких. Пошел к старшей сестре, сказал, что завтра не придет — ложится в больницу, и они занялись различными бумажными необходимостями: что-то надо подписать, что-то списать, оформить чье-то заявление, утвердить, попросить, не возразить.
Пришла лаборантка, взяла у него кровь. Анализ мочи написал на бланке «с потолка» — был бы документ. Потом сделал рентген грудной клетки, кардиограмму…
В операциях он сегодня не участвовал. Когда хирурги пришли из операционной, он прошелся по отделению с Евгением Петровичем, который будет его замещать.
В основном все нормально. В столовой был порядок, еду раздавали быстро, чисто, больные долго не задерживались, очереди у раздаточной небольшие — работали буфетчицы шустро. Коридор, палаты убраны.
Борис Дмитриевич бросил несколько неопределенных, формальных указаний: соблюдать порядок, не болтать лишнего больным, не оставлять много посетителей на ночь, только у тяжелых… Он прошел по отделению, как Петр I по новым улицам своего города. В конце концов, три-четыре недели не срок, ничего не испортится, не развалится.
Иногда он начинал думать, как и многие начальники, что без него все будет не так, что больные будут забыты, что операции будут делать только легкие, а сестры начнут заниматься больше собой, чем больными. Иногда же у него хватало интеллигентности иронизировать над подобными своими самодовольными думами. Небольшой щелчок в виде болезни будет ему, пожалуй, полезен. На самом деле, наверное, все будет идти так же хорошо, если было хорошо, или так же плохо в случае никудышной работы при нем. Впрочем, никому не дано объективно оценить собственную деятельность. Начальникам, подумал он, нередко свойственно придавать себе большее значение, чем оно есть на самом деле, и тогда они становятся маленькими самодержцами в своем маленьком регионе. Иногда это бывает незаметно, ненавязчиво, а иногда тяжело, давяще, тупо.
Борис Дмитриевич как человек думающий нередко замечал это и у себя, но успокаивал внутренний голос, что в общем-то так надо, иначе сам себя уважать не будешь, да и вокруг к тебе будут тоже относиться хуже, чем следует. Поэтому он перед уходом еще раз провел со своими докторами несколько нелепую беседу о том, что больные люди имеют особую психологию, а значит, надо быть временами с ними помягче, не позволять себе расслабляться, помнить, что, когда больному кажется, будто дела его плохи, врачи должны поговорить и показать, как оно есть на самом деле. И если надо, то можно и прикрикнуть: больные тоже должны понимать — здесь не санаторий, здесь прибежище печали, боли и скорби. И еще что-то он говорил такое же банальное и, как все банальное, абсолютно верное, но неправильное. Уж такова природа банальностей.