— Ну Уэнсди… — жалобно канючит Энид, легонько дёрнув её за рукав, чтобы привлечь к себе внимание. — У меня даже нет машины. На чём я доберусь, если ты не поедешь?
— Почему бы тебе не использовать своего Ромео в качестве таксиста? — Аддамс бросает в сторону соседки равнодушный взгляд.
— Мы с Аяксом взяли паузу… — блондинка тяжело вздыхает и ёрзает на постели, усаживаясь поудобнее. — По твоей милости, кстати. Не могу перестать думать, что он замешан во всём этом дерьме… Лучше бы я ничего не знала.
Маска чрезмерного веселья на мгновение спадает с её кукольного личика, уступив место тоскливому выражению. Уэнсдэй невольно чувствует лёгкий укол совести — было ошибкой посвящать впечатлительную подругу в подробности расследования. Впрочем, Петрополус и впрямь может быть опасен.
— Ладно, я отвезу тебя, — ей приходится уступить. — Но до воскресенья не останусь. После полуночи уеду обратно. У меня уйма дел.
— Спасибо, Уэнсди! Я знала, что ты не сможешь мне отказать! — поникшее настроение Синклер мигом меняется на привычно безмятежное, и в порыве эмоций она пододвигается ближе и заключает Аддамс в кольцо крепких удушающих объятий. — А теперь вставай, нам срочно нужно поехать по магазинам!
Oh merda.
Совместный шоппинг в лучшем случае сравним с последним кругом Ада.
Потратив почти час, чтобы добраться сквозь бесконечные пробки в самый большой торговый центр Бостона, Уэнсдэй вяло плетётся за неугомонной блондинкой от одного бутика к другому. Энид трещит без умолку, то жалуясь на непомерно высокую стоимость аренды домика, то пускаясь в восторженные рассказы о грандиозном размахе мероприятия — и бесконечно примеряет тошнотворно яркие наряды, способные спровоцировать приступ эпилепсии у любого нормального человека.
— Примерь эту бандану, вдруг подойдёт вместо шляпы… — в двенадцатом по счёту магазине Синклер подскакивает к соседке и практически силой набрасывает на голову Аддамс пёструю тряпку непонятной расцветки.
— Я ни за что не надену это омерзительное недоразумение, — шипит Уэнсдэй похлеще разъярённой кобры, отшатнувшись назад.
— Но у нас же пиратская вечеринка… — не унимается блондинка и хватает с ближайшей вешалки белую рубашку с открытыми плечами и широкими свободными рукавами. — Посмотри, какая прелесть… Тебе очень пойдёт!
— Такое ощущение, что тебе исполняется десять, а не восемнадцать, — сердито ворчит она, но всё же забирает рубашку, сочтя это наименее отвратительным вариантом. — Как ты вообще додумалась до подобного цирка?
— Да ладно тебе. Пиратский маскарад — это очень сексуально, если правильно подобрать наряд, — Энид заговорщически подмигивает и подскакивает к соседнему рейлу. Покопавшись в висящих на нём вещах, она выуживает приталенную чёрную жилетку. — Дополним образ вот этим… И сюда обязательно нужны джинсовые шорты! И колготки в сетку!
— Это историческая неточность, — Аддамс раздражённо закатывает глаза, набросив рубашку на сгиб локтя. — Джинсы появились только в середине девятнадцатого века, а закат эры пиратства случился в восемнадцатом.
— Не будь занудой, — Синклер небрежно отмахивается от неё, перебирая вызывающе короткие шорты, сложенные в аккуратную стопку. — Это просто стилизация.
Желая поскорее завершить мучительную пытку пародией на высокую моду, Уэнсдэй покорно забирает предложенные блондинкой вещи и оплачивает их, не утруждая себя примеркой.
А фатальность собственной ошибки осознаёт только на следующий день, когда переодевается в идиотский маскарадный костюм за полчаса до выезда из кампуса — ужасающе короткие шорты едва прикрывают стратегически важные места, а чёрные колготки в мелкую сетку идеально дополняют образ дешёвой портовой путаны.
Зато Энид приходит в бешеный восторг от её фривольного внешнего вида.
— Обалдеть можно, да ты просто красотка! — восхищённо восклицает блондинка, облачённая в ещё более короткое красное платье с тугим корсетом и широкополую шляпу с огромным пером. Вдобавок к кожаному поясу прикреплена бутафорская шпага. Вдоволь налюбовавшись на собственное отражение, Синклер ярче подводит глаза, становясь похожей на панду, и довольно хихикает. — Сегодня мы точно возьмём на абордаж парочку красавчиков.
— Избавь меня от своих грязных планов, — презрительно фыркает Аддамс, скрестив руки на груди.