Энн выпрямилась.
— Я не желаю вам зла.
— С момента вашего приезда я уже раз сто мысленно послал вас к черту.
— Но ведь я по-прежнему здесь, правда?
Он уставился на нее и издал короткий смешок.
— Да уж, вы, наверное, самая упертая английская барышня!
Тут дверь резко распахнулась. Дикон очень вовремя покинул свое укрытие, иначе его просто размазало бы по стенке. Это был Айден.
— Я услышал ваш крик, — сказал он Энн.
Она указала на Дикона, и Айден успокоился.
— А я все гадал, куда это ты подевался.
— Все время сидел здесь, — гордо заявил Дикон. — Прямо у Ламберта под его треклятым английским носом.
— Что ж, нам придется подыскать для тебя более укромное место, — заметил Айден.
— Тайболд, я не могу остаться. Находясь здесь, я подвергаю вас всех опасности.
— А я и так в опасности, хоть здесь ты, хоть не здесь. У Ламберта на меня зуб. Меня могут повесить не за одно, так за другое. Так что перестань. Мы можем спрятать тебя в крыле для слуг. Поменьше высовывайся, и все поверят, будто ты действительно сбежал.
Но Дикон не шелохнулся.
— А жена твоя не против?
— Энн? — удивленно спросил Айден. Как же тут не удивляться, когда Дикон, который всегда был так категорично настроен против нее, теперь спрашивал у нее разрешения? Айден взглянул на девушку. — Что скажете, Энн? Будем прятать у себя Дикона?
Она долгое время задумчиво разглядывала своего бывшего противника и, наконец, сказала:
— Думаю, мы должны это сделать.
Айден улыбнулся в знак одобрения.
— Вот видишь, Дикон. А теперь идем.
Перед тем как выйти, Дикон еще немного задержался.
— Вы поступили очень отважно, миледи. И тем самым спасли мне жизнь.
Сколько раз за все это время она мечтала увидеть Дикона униженным. А теперь стала понимать, почему Айден так высоко ценил их дружбу. Это человек был очень предан Айдену, и Энн наконец-то удалось доказать, что и она чего-то стоит. Он все же принял ее за свою, и его одобрение тронуло ее до глубины души.
Энн дождалась, пока они уйдут, и рухнула на кровать. Ей очень хотелось верить, что все будет хорошо.
Она знала, что сама себя обманывает, и все же ей показалось, будто она увидела на лице Айдена искреннюю тревогу, когда он примчался на ее крик. Вечный защитник. Она грустно улыбнулась, укутывая плечи в желтую шаль и зарываясь в нее носом. Последние несколько дней она делала вид, будто ей все равно. Но больше так продолжаться не может.
И она устала от их постоянного противостояния. Ведь она даже предлагала ему себя и не представляла, что может сделать еще, кроме как разгуливать перед ним обнаженной.
Может, пришло время попробовать и это.
Айден отвел Дикона в крыло для слуг.
— Единственные обитатели здесь — Норвал и Кора, а им можно доверять.
Дикон не ответил. Он так ни разу и не заговорил с Корой с той самой ночи. Он вел себя как настоящий трус.
А теперь он будет жить с ней.
Айден не обратил внимания на его непривычную молчаливость. Он проверил, есть ли у него в комнате одеяла, и ушел.
Дикон в одиночестве сидел в комнате, прислушиваясь. Примерно через час до него донеслись легкие женские шаги. Кора вошла в соседнюю комнату.
Он встал с кровати и вышел в коридор. Дверь в комнату Коры была закрыта. Он мог бы постучать, но она все равно его не впустит. Она даже ни разу не взглянула на него с той самой ночи, когда он попытался на нее напасть.
И тут ручка на двери повернулась, и не успел он сдвинуться с места, как дверь открылась. Какое-то время они просто стояли и молча смотрели друг на друга.
Кора заговорила первой:
— Лорд Тайболд предупредил, что вы здесь будете.
Он молча кивнул, слова от стыда застревали в горле. Но когда она попыталась его обойти, он все же сдавленно произнес:
— Подождите.
Она остановилась и выжидающе на него посмотрела. Он замялся.
— А где девочка?
— Мэри? Она наверху, на кухне, вместе с миссис Мак-Эван.
Значит, они были одни. Дикон все-таки заставил себя произнести нужные слова.
— Хочу, чтоб вы знали: не нужно из-за меня беспокоиться. — Он заставил себя взглянуть ей в глаза. — Я не причиню вам вреда.
Кора переступила с ноги на ногу.
— Я не выдам вас солдатам, если вы этого боитесь.
— Я больше боюсь вас, чем англичан, — честно признался он. Это была правда. Не зная, куда деть руки, он опустил их вниз и сжал в кулаки. — Я был о себе лучшего мнения.
Губы ее изогнулись в горестной улыбке.
— Ни один мужчина ни разу передо мной не извинялся. Даже не знаю, приятно ли это.