— Запасайся бронежилетом, — посоветовал Олег, будто уловив ее мысли. — Май, домой поедем? Тут уже обед несут.
— Оставь нас еще на пару минут, Олежка, — ласково попросила Майя.
Когда дверь закрылась, Лера спросила:
— Олег — твой парень?
— Просто друг. Очень хороший друг. От Пряниша защищает, когда у меня нервы сдают, — вздохнула та. — Я Савве Аркадьевичу на Прянишские проделки почти не жалуюсь, он от этого расстраивается. Всё-таки они старые друзья. Хотя Шерман его может одним щелчком вышвырнуть из театра...
— Как так?
— Очень просто. По документам — всё Шермана. Просто ему некогда заниматься этим проектом, вот он и поставил на директорскую должность Пряниша, — ответила Майя. — Ты извини, я злая сегодня на этого так называемого директора. Выбесил меня с утра. Представляешь, они переставили всё в репетиционной! Ну, я сначала пыталась скрипку найти, а потом еще и на рояль бедром налетела. Там синяк уже, наверное... Хорошо, Олежек пришел, помог. А это ведь Прянишские инициативы, с перестановками. И ведь знает, сволочь, что я ничего не вижу — а все равно делает.
— Но ты ему высказала? — возмутилась Лера.
— А как же! Только он знаешь что заявил? «Анафема – мать порядка». И ускакал в коридор. Вот и всё, вот и поговорили. И всегда так. Хоть смейся с него, хоть плачь.
Лера не нашлась что ответить.
— Кстати, рояль для тебя переставили, Шерман хочет, чтобы мы попробовали сыграть в дуэте, — добавила Майя. — Так что будем вместе репетировать. Разучим что-то из классики, да хоть того же Листа. Или можем свое написать. Скрипка и рояль — прекрасное сочетание... Ты ведь в любом случае будешь в театре работать, да?
«Она сейчас о том, что результат операции не предскажешь, — поняла Лера. — Намекает, что если всё кончится плохо, я не останусь одна». Горячее чувство благодарности — как тогда, при встрече с меценатом — захлестнуло ее, затопило жаркой волной. Но в глубине души снова ожил и шевельнулся ужас. Слишком трагичной была история Майи, слишком силён был страх остаться в темноте...
«Хорошо, что Костя здесь, — подумала она, — мне бог его послал. Всё-таки спокойнее, когда среди врачей есть знакомый».
Глава 10 (начало)
Войдя в квартиру, Костя раздраженно бросил на полку сумочку с документами, и она случайно сшибла пузатый флакон маминых духов. Тот бухнулся о ковер, как маленькая бомба. Радонев быстро наклонился и, уже поднимая его, услышал спешащие женские шаги.
— Костя, это ты? — из-за двери родительской спальни выглянула мама. Крашеные басмой волосы, обычно уложенные в аккуратную прическу, сейчас были растрепаны, в проборе светилась седина. Бледное лицо было изможденным: из-за нелепой летней простуды, протекавшей так тяжело, мама сильно похудела.
Выпрямившись, он виновато посмотрел на нее, встревожено нахмурился:
— Мам, ну почему ты босиком? Всю ночь температуру сбивали, еще хочешь?
Она поправила мохеровый шарф, накрученный вокруг горла и заправленный под воротник голубого халата. Сказала осипшим голосом:
— Думала, случилось что. Ты чем-то расстроен?
Вздохнув, Костя скинул туфли, пакет с медицинским халатом и сменной обувью пристроил в углу.
— Всё в порядке, просто устал... Так, пойдем я тебя уложу. Таблетки пила? — допытывался он, пройдя в родительскую спальню и глядя, как мама, неловко подобрав халат, ложится в постель. Подоткнув одеяло ей под ноги, сел рядом, спросил: — Температура какая?
— Нормальная, помогли твои лекарства, — в ее карих глазах всё еще тлело беспокойство. — Ты разговор не переводи, сынок. Я же вижу, на тебе лица нет.
— Мамуль, ну, правда, я в норме! — ответил он. Но, не умея врать ей в лицо, отвел глаза. — Я на новую работу ездил, а на дорогах такие пробки... Совсем отвык от московского трафика. Наверное, лучше добираться на метро.
Мама сразу успокоилась, одобрительно погладила его по руке.
— И правильно, Костик, не трать ты нервы на этих дорогах.
Он кивнул, подошел к окну. Тяжелая коричневая штора мягко скользнула по руке, когда он потянулся к закрытой форточке — нужно было проветрить. Вдохнул свежий, чуть пахнущий цветами воздух, глянул на куст пионов, растущий под окном. Пышные цветочные шапки склонялись почти до земли, пахли тягуче, сладко. Этот куст, как и другие многолетники — ландыши, ирисы, шток-розы — здесь сажали родители. Костя тогда еще учился в школе.
— Я тебе чай сделаю, с малиной, — он повернулся к маме. — Выпьешь — и лежи под одеялом, пока не пропотеешь.
— Будет сделано, командир, — улыбнулась та. Знала, что нет смысла сопротивляться, сын всё равно настоит на своём.