Савва Аркадьевич устало закатил глаза. Господи, как ему надоела эта партизанская война между Майей и Прянишем!
— Звезда моя, я тебя еще раз прошу относиться к нему мягче, — сказал Шерман. — Да, есть у Витюши недостатки, а кто без них?.. Думаешь, я без них? Я, например, по дому хожу в рванье, а ведь солидный человек.
— Знаете, дырка на коленке не так страшна, — резонно ответила Майя. — У Пряниша, например, она в голове. Через нее в черепушке сквози-и-ит, провее-е-етривается...
— Фу, Майя! Стыдись!
— Да я стыжусь, Савва Аркадьич! Но это не помогает! — она ответила с такой обезоруживающей честностью, что Шерман снова подумал: «Ну а что с нее взять? Такой уж характер: прямой, открытый. А Витька и вправду ведет себя глупо. Действительно, зачем он к Валерии заходил? Какой-то кастинг устроил... Ведет себя как напыщенный индюк, откуда что взялось...».
В трубке послышался шорох и приглушенный голос бодигарда Серебрянской. Перекинувшись с ним парой фраз, она сообщила Шерману:
— Олежа пришел, принес новые разведданные. Говорят, Пряниш в какую-то гостиницу рядом с Сочи улетел, кататься на водных лыжах.
— Как появится — срочно его ко мне, — буркнул Савва Аркадьевич.
— Что-то случилось? У вас голос грустный, как у тромбона, — насторожилась Майя.
— Нет, милая, ничего, — соврал Шерман. — Просто дело срочное возникло. Ты мне скажи, как там Лера? Нашли с ней общий язык?
Пока она рассказывала — мол, отличная девчонка, подружились сразу, хотим сделать совместное шоу — Савва Аркадьевич всё крутил в руке пузырек с валокордином. Но звонкий голос Майи, ее шутливый тон понемногу успокаивали его. «Может, ещё обойдется, — думал он. — Можно разослать покупателям, вернувшим диски, бесплатные экземпляры. Извиниться, дать еще каких-нибудь плюшек... И так восстановить репутацию проекта, хотя бы частично. Ведь фильм отличный. Русский балет вообще благодатная тема...»
— Тук-тук! Вы еще здесь? Ладно, я чувствую, у вас там дел по горло, — сказала Майя. — Так что не буду вам надоедать разговорами о прекрасных пианистках. Спать пойду, устала я чего-то. Всё тело ломит.
Тут же забыв о Лере, Шерман глянул на старинные часы с маятником, возвышавшиеся в углу кабинета черной башней. Стрелки едва добрались до восьми, детское время.
— Маюш, ты, случайно, не заболела? — всполошился он. — Может быть, врача? Ты уж, милая, следи за своим здоровьем. Отдыхай побольше.
— Ага, и бухай поменьше! — раздалось из-за его спины.
Он подскочил от неожиданности. Люба! Вот умеет же подкрасться незамеченной!
Обернувшись, он виновато посмотрел на жену. А та явно была настроена на скандал. Стояла, уперев руки в бока, дышала часто, выпятив нижнюю губу. Даже разноцветные бигуди в волосах подрагивали от гнева.
— Что молчишь? — прищурилась она, обличающее глядя на Савву. И заговорила громко, чтобы было слышно в трубке: — Передай своей Серебрянской: если еще будет виснуть на моем муже, я ее так смычком отхожу, что ни один зритель не узнает! Шлюшка пьяная!
— Люба!.. — гаркнул Шерман, бросив телефон на стол. — Куда тебя опять понесло?! Выбирай выражения!
Но она загрохотала так, что зазвенели стекла в шкафах:
— Думаешь, Люба дура, не понимает ничего? Слепоглухая, а что слышит – в то не верит? — и она передразнила, едва не плача: — Маюша, милая... Тьфу! Прям перед моим носом шашни крутишь, козлище ты старое! Ээ-эх, постыдился бы на молодых прыгать!
— Любаша, ну сколько можно?! — взмолился Савва Аркадьевич. — Мы по работе созваниваемся, просто по работе!
— Слышала я эту басню, уже наизусть выучила! Только, Савва, теперь к ней и картинки прилагаются! – вытащив смартфон из кармана махрового халата, она потыкала ногтем в экран и торжествующе — будто следователь, нашедший важную улику — протянула его мужу. Шерман раздраженно взял смартфон, полистал страницу интернет-журнала. Какая-то неизвестная ему баба – может быть, подруга Любаши, шут их разберешь – выложила фотографии с юбилея Пряниша. Двусмысленность ракурсов зашкаливала. На одном из фото подвыпившая Майя склонилась к газону, а он, держа Серебрянскую за талию, тянул ее на себя – но снято было так, будто он стоит сзади, упираясь своим животом в ее бедра.
— Тьфу! Ты из-за этого завелась, что ли? — с досадой спросил Шерман. — Душа моя, да она чуть не свалилась там! Я просто поймал ее в нужный момент.
— Я почему-то так и думала! — с сарказмом ответила Любаша. — Ты прям герой-спаситель, Савва! А вот здесь что? Догнали тебя, бедного, расцеловали силком, и Серебрянскую сверху повесили?