— Которая, видимо, будет строго наказана, — парировал Торопов. — Выйдите, интерн, и ждите меня в коридоре!
«Сволочь какая! — думал Костя, стоя за дверью. — Ведет себя так, будто чуть ли не в постели нас застал!» Глухое чувство ненависти снова шевельнулось внутри. Но Радонев подавил его. Знал ведь, к кому шел работать, сам выбрал наставника.
Главврач вышел из палаты Леры и бросил на Костю недовольный взгляд поверх очков.
— Идите в ординаторскую, возьмите учебник по микрохирургии катаракты[1]. И займитесь пока теорией, к практике я вас допустить не могу, — сказал он.
— Экзаменуйте меня прямо сейчас, я готов, — ответил Костя, стараясь говорить холодно, по-деловому.
— Надо же! — ухмыльнулся Торопов. — Ну, пойдемте...
Он быстрым шагом пошел по отделению, Костя направился за главврачом. Пол в коридоре блестел – его только что помыли, и молоденькая санитарка загружала ведро с водой на низенькую бежевую каталку.
— А протирать кто будет? — зарычал на нее Торопов. — Вы забыли, что у наших пациентов проблемы со зрением? А если кто-нибудь упадет?
И хотя замечание было по делу, главврач высказал его грубо – так, что на глаза санитарки навернулись слезы. И было ясно, что Торопова не волнуют чувства персонала. Он и дальше вел себя так: на посту прицепился к медсестрам, отчитав их за то, что оставили на столе открытый флакон с атропином. Заглянув в одну из палат и обнаружив там дежурного врача, прямо при пациентах начал высказывать ему за неправильно написанный отчет. А на Радонева всё это время даже не смотрел – будто зная, что тот всё равно будет идти за ним, как собака за хозяином.
Добравшись, наконец, до ординаторской, Илья Петрович сел на оранжевый диванчик и бросил Косте:
— Вон там, у двери, стеллаж. Найдите учебник – и давайте мне. Буду вас экзаменовать.
Радонев пожал плечами. Теорию он знал лучше некоторых преподавателей медакадемии, так что бояться было нечего. Отыскав нужную книгу, он сел на стул возле окна и приготовился отвечать. Торопов полистал учебник, хитро глянул на Костю. И начал сыпать вопросами.
Выдохся он минут через сорок, когда Радонев с блеском ответил на очередной вопрос. В пику главврачу, Костя говорил занудным тоном, очень подробно, проговаривая все латинские названия — так, что можно было заснуть.
— Ну что ж, кое-какая база есть, — вынужден был признать Илья Петрович. — Завтра погоняю вас по глаукоме[2].
— Зачем же откладывать? — удивился Радонев. — Давайте продолжим экзамен, чтобы я мог быстрее приступить к практике.
— А вы и вправду думаете, что у меня сейчас нет других дел? — надменно спросил Торопов. — И потом, какая практика, молодой человек? Нет уж, вы минимум месяц будете повторять теорию, пока не убедите меня, что хотя бы что-то знаете.
— Но я думал, вы уже на этой неделе начнете брать меня на операции... – растерялся Костя. — Вы же видите, у меня отличная подготовка. Я мог бы хотя бы присутствовать в операционной. Ну, или ассистировать вам.
— Вы – мне? — Торопов сделал такое лицо, будто услуги ассистента ему предложил бабуин. — Боюсь, вы себя переоцениваете.
Он поднялся с диванчика, оправил халат и назидательно сказал:
— Повторение – мать учения, молодой человек. А вы пришли учиться к лучшему офтальмологу Москвы, и я любезно согласился взять вас. Так что не считайте этот месяц пустой тратой времени. Кроме того, напомню, что хирургия глаза – почти ювелирное дело, и я не могу проявлять халатность, подпуская к операционному столу неподготовленного специалиста.
— Я понимаю! — торопливо сказал Радонев. — Хорошо, буду зубрить теорию, сколько скажете. Но я вас очень прошу об одном одолжении. Разрешите мне присутствовать на операции Валерии Краузе. Она очень просила меня быть рядом.
Главврач, приспустив очки, внимательно посмотрел на Костю. И в этом взгляде была какая-то странная настороженность.
— А почему вы хотите наблюдать именно за этой операцией? — спросил он без былой надменности.
— Валерия меня попросила. Ей будет спокойнее, если в это время рядом окажется старый друг. Да и мне тоже, — признался Костя.
Он тут же пожалел, что сказал это. Потому что глаза Торопова снова стали холодными, как у змеи.
— То есть вы мне не доверяете? Думаете, без вашего надзора я не справлюсь? — хмыкнул он. — Обидно. И мой ответ — нет. Операционная — не дом свиданий. К тому же, вам пока что нечего там делать. Витрэктомия хоть и считается операцией средней сложности, для вас как пилотирование космического корабля — абсолютно недоступна.